Ефим Сегал, контуженый сержант (СИ)

-    Вроде так... да... было... - язык не повиновался Козырю и от растерянности, и от хмеля.

Валю Масленкину хоть и не обременяли стыд и совесть, но чувствовалось, что и ей не по себе. А тут, вовсе некстати, Ефим:

-    Здравствуй, Валечка! Ты меня тоже не узнаешь?

Пришлось отозваться:

-    Почему не узнаю? Здравствуй, Ефим!

Козырь позеленел.

-    Вы... вы знакомы?

-    Давным-давно, - подтвердил Ефим, - живем в одном общежитии. Слышите, мы даже на «ты».

-    Толково, - пробормотал Козырь первое попавшее на одеревеневший язык слово, - приятно...

«Знаю, как тебе сейчас приятно», - злорадно подумал Ефим и, словно спохватившись, спросил Козыря:

-    Вы не знакомы с этими товарищами?

—Не имел удовольствия, - пробормотал на глазах трезвеющий Козырь.

-    Неужто? - с издевкой посожалел Ефим. - Что ж, разрешите доставить вам это удовольствие: отдыхающие здесь кадровые рабочие завода - мои соседи по комнате. А это, друзья мои, как вы уже слышали помощник директора завода по быту, Савва Григорьевич Козырь.

Козырь побагровел.

-    Значит, и вы здесь отдыхаете? - обратился он к Сегалу.

-    Одиннадцатый денек!... Да-а!.. Природа великолепная, погода отличная. Только, - притворно замялся Ефим, - кормят здесь, честно говоря, неважно.

-    Ничего с этим не поделаешь, - развел руками козырь, - только-только война кончилась...

-... Где их взять продукты-то? - подхватил Ефим.

-    Совершенно верно. Впрочем, я не в курсе... не знал, что здесь неудовлетворительное питание.

— Действительно, - посочувствовал Ефим, - откуда может быть известно помощнику директора, как кормят отдыхающих, когда он вчера лишь сюда прибыл!

-    Вам... откуда вам известно, когда я прибыл? - не удержался Козырь.

-    Случайно. Проходил мимо столовой под вечер, когда подъехал ваш автобус, и видел, как вы первым покинули его и подали руку Валечке.

-    Вежливость - прежде всего, - нашелся Козырь, - мы ехали одним автобусом. Ей цехком выделил однодневную путевку... за отличную работу.

Валя фыркнула.

-    Мы кое-что прихватили с собой, по карточкам получили, - поспешил объяснить Козырь, - приехали на природу... Понимаете?

-    Я понятливый. Надеюсь, мои свидетели тоже... До свидания, товарищ Козырь, до скорого, Валечка!

Сделав несколько шагов, Ефим оглянулся. Козырь стоял на месте, оторопело глядя вслед уходящим. Валя послала воздушный поцелуй.

-    Ну и тип, - сказал кузнец, - брешет и не моргнет. Значит, это для него и его гостей Марья Петровна старалась... Кого он тискал?.. Такая молодая связалась со стариком. Зачем он ей? Неужели за сладкий кусок да за стакан вина? Сука она в таком разе, тьфу, - заключил брезгливо кузнец.

-    А он - кобель старый, да еще выпивоха, вон нос у него свеклой торчит, - резонно подытожил токарь.

Ефим улыбнулся.

-    Зоркие вы оказывается. А раз зоркие, то, в случае надобности, надеюсь, не откажетесь засвидетельствовать нашу незабываемую встречу?

Оба согласились. Без особой охоты.

-    Ловлю вас на слове, - полушутя, полусерьезно сказал Ефим, - а теперь, к сожалению, должен с вами попрощаться. Прерываю отпуск и уезжаю.

-    Как уезжаете? Совсем?!

-    Приходится... дела. А к вам у меня просьба: напишите, пожалуйста, мне в редакцию письмецо, сообщите о переменах, как будут кормить, вообще обо всем, что сочтете интересным. Договорились?

-    Напишем непременно, экий труд! Счастливо вам!

Наутро Ефим явился в редакцию и сразу зашел к Гапченко.

-    Привез корреспонденцию!

Редактор читал ее по обыкновению очень внимательно, не спеша.

-    В логике тебе, Ефим, и здесь не откажешь... Рабочие тоже подписались? Очень хорошо!.. Как ты думаешь, кого попросить выделить контролеров для проверки: Дуганова или предзавкома?

-    С проверкой пока надо повременить, Федор Владимирович. В доме отдыха, выражаясь блатным языком, шухер. А вспугнутые жулики любой комиссии пыль в глаза пустят.

-    Не понимаю, - пожал плечами Гапченко, - к чему тогда вся твоя затея?

-    Сейчас все поймете. - Не упуская ни малейшей детали, Ефим рассказал о субботнем «сабантуйчике», о нечаянной встрече в лесу с Козырем и его дамой.

Гапченко слушал сосредоточенно, с любопытством. Он особенно оживился при описании подробностей встречи, красочно воспроизведенных Ефимом, когда, прижимаясь к своей спутнице, Козырь не заметил идущих навстречу ему троих мужчин.

-    Троих? - переспросил Гапченко. - Как троих? У тебя были свидетели?

Ефим кивнул.

-    Отлично! Ты прав. С проверкой надо подождать. Пройдет время, жулики успокоятся, подумают - ложная тревога, и опять возьмутся за свое. И тогда... Таков твой план? Ну, как соображает Гапченко?

-    В данном случае неплохо, - поддел его Ефим.

-    Ну-ну, драчун! Я бы тебе ответил! Ладно, пожалею... Когда твой отпуск кончается? Через пятнадцать дней? Как думаешь его добить?

-    Если не возражаете, в середине недели приду на работу, а оставшиеся приплюсуются к следующему моему отпуску. Если будем живы и здоровы, и если... - Ефим не договорил.

-    Если раньше того тебя не попросят из редакции, хочешь сказать?

- Да.

-    Я тебя увольнять не собираюсь. Хотя, если откровенно, мне было бы без тебя много... тише. А среди начальства у тебя «друзей», сам знаешь, предостаточно... Еще одного «приятеля» завел - Савву Козыря. Ты ему отныне - бельмо на глазу. Он ради тебя постарается, безусловно... Но выгнать тебя из редакции - дело не простое. Приходи в среду! Дел у нас, как всегда, по горло!

Выйдя из кабинета редактора, Ефим увидел Алевтину, с глубокомысленным видом сидевшую за столом со вскинутым карандашом над чистым листом бумаги.

-    Фимуля! Здравствуй! - весело защебетала она. - Как ты здесь очутился? Ты же отдыхаешь в Ефремовке? Поди, поди сюда! Ты все такой же худющий?

Ефиму неприятна была и Крошкина, и ее сорочья трескотня. Он не смог скрыть неприязни, холодно ответил:

-    Все в порядке, приглядитесь-ка хорошенько, я поправился на четыреста двадцать три грамма. Неужели незаметно?

-    Что с тобой? Почему ты не в духе? - продолжала допытываться озадаченная Алевтина. - Ты зачем приехал?

-    «Невольно к этим грустным берегам меня влечет неведомая сила», - продекламировал Ефим. - В среду выхожу на работу.

-    Прерываешь отпуск? В чем дело?.. Впрочем, тебе видней. Может, заглянешь ко мне вечерком на чашку чая?

-    Рад бы в рай, да грехи не пускают, - загадочно ответил Ефим и ушел, оставив Алевтину в недоумении.

Глава двадцать четвертая

-    Ефим Моисеевич! Товарищ Сегал! - окликнул его знакомый женский голос.

Он оглянулся и сразу узнал Риту Шмурак.

-    Признайтесь: наверно вам у нас не понравилось, однажды пришли и как в воду канули... Ай-ай! Человек вы холостой, живете рядом, могли бы и заглянуть.

Рита вызвала у него симпатию с первой же встречи. В ней, как ему показалось, счастливо сочетались два противоположных качества: эмоциональность и рассудительность, причем разум ее без труда руководил чувствами.

-    Мама и папа не перестают вас вспоминать, - продолжала Рита, - и мне понравился тот славный вечер.

Их случайная встреча произошла на оживленной улице в центре Москвы.

-    Как здесь неудобно разговаривать! Затолкают, - раздраженно сказал Ефим, ненавидящий многолюдье. - Вам в какую сторону, Рита?

-    Я домой. У меня сегодня непредвиденный выходной день.

-    Вот и хорошо. А я в отпуске... Поехали вместе.

-    Верно, зачем нам тут париться. - Рита непринужденно, как сделал бы близкий человек, взяла Ефима под руку.

За это он мысленно поблагодарил ее. В метро она предложила ему поехать в Измайловский лесопарк. Ефим улыбнулся, подумал про себя: «Роковое место!». Шестым чувством предугадывал: Измайловский лесопарк еще долгие-долгие годы будет ему живым бескорыстным другом, исцелителем и утешителем.