Творчество; Воспоминания; Библиографические разыскания

менестрелей звонкий хор.

Всю их жизнь они ловили

каждый жест его и взгляд:

Он нахмурит брови - тотчас

исподлобья все глядят,

Засмеется - начинают

скалить зубы все подряд.

Был в тот день Король не в духе.

Все при нем смолкало вмиг.

Слушая певцов - зевал он,

сумрачен его был лик,

За обедом - Королеве

придержать велел язык.

"О Милорд, - спросил Лорд-Канцлер,

недовольны Вы вином?

Или мясом, что сегодня

подавали за столом?"

"Чушь, - ему монарх ответил,

дело здесь совсем в другом!

Снедь, глупец, - тщета, пустое,

ДУШУ мне сжигает боль!

Я велик - нет ровни в мире!

Но тяжка моя юдоль:

Я устал...". Тут кто-то крикнул:

"Кресло хочет наш Король!"

И Лорд-Канцлер чуть заметно

подал знак лакеям тут.

Тотчас двое слуг-гигантов

кресло мягкое несут,

И устало опустился

на атлас Король Канут.

"Я врагов разбил, - вскричал он,

всех, а было их - не счесть!

Где есть в этом мире слава,

как моя, то Бог лишь весть!"

Двор ему ответил эхом:

"Где такая слава есть?!"

"Для чего мне королевства?

Я устал, я стал седой.

Сыновья давно мечтают

видеть труп холодный мой.

Я хочу заснуть спокойно

под могильною плитой.

Совесть жалит грудь змеею!

Как вернуть покой опять?

Я лампады зажигаю

по ночам не в силах спать

Призраки воспоминаний

обступают вдруг кровать.

Всюду кровь, огонь, руины...

Смерть идет по городам,

Девы стонут, жены воют

по зарезанным мужьям..."

"Совесть, - провещал Епископ,

очищает душу нам.

Но, Милорд, о том, что было,

нужды нет и вспоминать:

Все забыла и простила

Вам Святая Церковь-Мать,

На ее друзей нисходит

постоянно благодать.

Ведь по Вашей воле храмы

вырастают тут и там,

Все церковники возносят

славу Вам и Небесам!

Вы ж о смерти говорите!

Это странно слышать нам".

"Нет, - Король ответил, - скоро

я покину этот свет..."

Все, пустив слезу, вскричали:

"Сир, не говорите "Нет",

Вы сильны, бодры, здоровы

Вам бы жить еще сто лет!"

"Жить сто лет?! - взревел Епископ.

Да в уме ли все вы тут!

Тысячу прожили люди,

а божественный Канут

Должен жить гораздо дольше,

чем все смертные живут!

Жил Адам, жил Каин, жили

Енох и Мафусаил {4}

Девять сотен лет. Молюсь я,

чтоб Король их пережил!"

"Так и будет, - вставил Канцлер,

у него достанет сил".

"Вообще, - изрек Епископ,

Королю надгробный груз

Не грозит: не для бессмертных

тот communis omnibus {*}!

{* участь всех смертных (лат.).}

Утверждать иное, Канцлер,

есть безбожье, я клянусь!

Врач в искусстве врачеванья

не идет в сравненье с Ним.

Даже мерзкую проказу

Он развеет, словно дым;

Даже мертвого разбудит

прикасанием своим.

Ведь заставил вождь Израилев

солнце на небе светить

И луну стоять на месте,

чтоб врагов своих разбить {5}.

И Король наш, без сомненья,

может то же повторить!"

"Ты уверен, мой Епископ,

враз Король воспрянул вдруг,

Что смогу остановить я

в поднебесье солнца круг,

И луну, и это море,

что всегда шумит вокруг?

Что отступят эти волны

по желанью Короля?"

"Здесь, - склонил главу Епископ,

Ваши море и земля..."

Встал Канут и крикнул: "Волны,

вам повелеваю Я!

Океан, раб непокорный,

стоя здесь, у бездн морских,

Повелитель твой желает,

чтобы ты, бунтарь, утих!

Прекрати свое дыханье!

Отступи от ног моих!"

Но в ответ ему зловеще

заревел тогда прибой,

И могучая стихия,

издавая страшный вой,

Короля и всех придворных

прочь отбросила волной.

И Канут корону сбросил,

больше не чинил вреда,

Чтил Того, Кому подвластны

небо, суша и вода.

И в тот час, когда погасла

в небесах его звезда

Умер он. Но Паразиты

на земле живут всегда.

Пер. А. Васильчикова

КОРОЛЬ КАНУТ

Духом смутен, вышел к морю погулять король Канут.

Много лет он бился, дрался, резал, грабил мирный люд,

А сейчас воспоминанья короля, как псы, грызут.

Справа от него епископ, слева канцлер, прям и горд,

Сзади пэры, камергеры, шествует за лордом лорд,

Адъютанты, капелланы, и пажи, и весь эскорт.

То тревогу, то веселье отражают их черты:

Чуть король гримасу скорчит - все кривят проворно рты,

Улыбнется - и от смеху надрывают животы.

На челе Канута нынче мрачных дум лежит печать:

Внемля песням менестрелей, соизволил он скучать,

На вопросы королевы крикнул строго: "Замолчать!"

Шепчет канцлер: "Государь мой, не таись от верных слуг:

Что владыке повредило - бок бараний иль индюк?"

"Чушь! - звучит ответ гневливый. - Не в желудке мой недуг.

Разве ты не видишь, дурень, в сердце мне недуг проник.

Ты подумай только, сколько дел у нас, земных владык! Я устал".

"Скорее кресло!" - крикнул кто-то в тот же миг.

Два лакея здоровенных побежали во весь дух.

Принесли большое кресло, и Канут, сказавши "Ух!",

Томно сел - а кресло было мягко, как лебяжий пух.

Говорит король: "Бесстрашно на врагов я шел войной,

Одолел их всех - так кто же может вровень стать со мной?"

И вельможи вторят: "Кто же может вровень стать с тобой?"

"Только прок ли в славе бранной, если стар и болен я,

Если сыновья Канута, словно стая воронья,

Ждут Канутовой кончины, нетерпенья не тая?

В грудь вонзилось угрызенье, мне его не превозмочь,

Безобразные виденья пляшут вкруг меня всю ночь,

Дьявольское наважденье и заря не гонит прочь.

Лижет пламя божьи храмы, дым пожаров небо скрыл,

Вдовы плачут, девы стонут, дети бродят средь могил..."

"Слишком совестлив владыка! - тут епископ возгласил.

Для чего дела былые из забвенья вызывать?

Тот, кто щедр к святейшей церкви, может мирно почивать:

Все грехи ему прощает наша благостная мать.

Милостью твоей, монахи без забот проводят дни;

Небу и тебе возносят славословия они.

Ты и смерть? Вот, право, ересь! Мысль бесовскую гони!"

"Нет! - Канут в ответ. - Я чую - близок мой последний час".