Король забавляется

Коссе (хватается за рукоять шпаги)

Вот сволочь!

Король

Стойте, граф. - Шут, брось!

(Смеясь, уходит вместе с Трибуле)

Горд

Король ушел, обоих разыграв.

Пардальян

Смеяться пустякам - для короля бесславно.

Маро

Он забавляется, по это не забавно.

Придворные провожают уходящего Трибуле злобными взглядами.

Брион

Отмстим шуту!

Все

Идет!

Маро

Но он в стальной броне!

Как подойти к нему? Как ранить?

Пьен

Ясно мне - Он всем нам насолил и каждого обидел

И кару заслужил.

Все с любопытством окружают де Пьена.

Сегодня ночью выйдя,

Вооружитесь все - и к домику тому,

За тупиком Бюсси.

Ни звука никому!

Маро

Я понял.

Пьен

Решено?

Все

Все ясно!

Пьен

Тише! Вот он!

Входят Король, окруженный женщинами, и Трибуле.

Трибуле (в стороне, про себя)

С кем поиграть еще? Кто не совсем обглодан?

Лакей (входит, тихо Трибуле)

Старик, весь в трауре, явился к Королю,

Де Сен-Валье.

Трибуле (потирая руки)

Ого! Вот это я люблю!

Пустить его сюда!

Лакей уходит.

Начнется суматоха.

Отлично! Встретим мы де Ceн-Валье неплохо!

Шум и крики за входной дверью.

Голос (за сценой)

Пустите к королю!

Король (прерывая беседу)

Нет!.. Кто там? Не сейчас!

Тот же голос

Пустите к королю!

Король (быстро)

Нет, нет!

Старик в траурном одеянии расталкивает толпу и прямо подходит к королю, пристально па него глядя. Все придворные удивленно отступают.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Те же и Сен-Валье; он в глубоком трауре, у него седые волосы и борода.

Сен-Валье (Королю)

Мне надо вас!

Король

Де Сен-Валье!

Де Сен-Валье (неподвижно, на пороге)

Да, я. Так звался я когда-то.

Король в гневе делает шаг к нему. Трибуле его удерживает.

Трибуле

Я потолкую с ним, король, запанибрата!

(Обращается к де Сен-Валье с актерской напыщенностью)

Вы в некий заговор вступили против нас.

Король наш милосерд, и мы простили вас.

Какого дьявола приспичило вам все же

На зятя своего иметь внучат похожих?

Ваш зять чудовищен, дурен собой и нищ,

И нос его в прыщах, и сам он - скверный прыщ:

Тщедушен, одноглаз и толст, как тот придворный.

(Показывает на де Коссе, который вздрагивает от гнева)

Или, верней, горбат, как ваш слуга покорный.

Дочь ваша рядом с ним? Раздастся общий смех!

Ведь если б не король, он бы испортил всех

Внучат! Он наплодит кривых и рыжих деток,

Как ни смотри на них, смешных и так и этак,

Пузатых, как вон тот,

(снова показывает на де Коссе и кланяется ему, вызывая его негодование)

иль горбунов, как я.

Нет! Будет королем вся спасена семья!

И вырастет у вас лихое поколенье

Трепать вам бороду и прыгать на колени.

Придворные возгласами и смехом выражают Трибуле свое одобрение.

Сен-Валье (не глядя на Трибуле)

Среди других обид еще одна!

Король,

Должны вы выслушать, в чем скорбь моя и боль.

По Гревской площади я шел босой недавно,

И если пощажен, то пощажен бесславно.

Я вас благословил, но пребывал во сне:

Я не предчувствовал, что предстояло мне.

Под видом милости был срам мне уготован.

Вы не уважили ни рода столь седого,

Ни крови Пуатье, дворянской сотни лет.

А с Гревской я шел и дал обет

Пожертвовать собой для вашей славы честной.

Так бога я молил, незрячий, бессловесный.

И вот вы, Валуа, в тот день иль в ту же ночь

Склонили без стыда мою родную дочь,

Себя ни жалостью, ни грустью не тревожа,

В объятья подлые, на гибельное ложе.

Так обесчещена и растлена во тьме

Графиня де Брезе, Диана Пуатье.

В тот миг, когда я ждал судьбы моей и казни,

Дитя, ты мчалась в Лувр, чтоб слушать о соблазне.

И твой король забыл свой рыцарственный долг.

Зов правды для него давно уже умолк:

Он тешил только блажь свою недорогую.

Ужель я жизнь свою купил, стыдом твоим торгуя?

На Гревской площади рукою палача

Построенный помост ведь мог и невзначай

Стать плахой для отца; но в сумраке вечернем

Увы! - взамен того он ложем стал дочерним.

Бог отомщающий, сказал ли слово ты,

Увидев эшафот средь этой суеты,

Средь этой роскоши, рожденной вашей властью,

Кичливой в милостях, но скрытной в любострастье?

Поступок ваш дурен, непоправим позор!

Пускай бы залили моею кровью двор!

Пускай бы, наконец, не по заслугам старым,

Отец наказан был бесчестящим ударом.

Но взяли вы дитя в обмен на старика,

И женщину в слезах, чей ужас и тоска

На все податливы, вы оскорбили подло!

Вы это сделали. За это счет я подал.

Границы прав своих перешагнули вы.

Дочь для меня, король, дороже головы.

О да! Я был прощен! Такая вещь сегодня

Зовется милостью. Зачем я бурю поднял?

Вы б лучше сделали, мою не тронув дочь,

Придя ко мне в тюрьму, хотя бы в ту же ночь.

Я закричал бы вам: "Не нужно мне пощады!

Но пожалейте вы мою семью и чадо!

Могила - не позор. И я готов к концу.

Снесите голову - не бейте по лицу!

Moй господин король, - так я вас звать обязан,

Поверьте: дворянин-христианин наказан

И обезглавлен злей, когда теряет честь.

Король, ответьте мне, ведь в этом правда есть?"

Так я сказал бы вам. И в тот же вечер в церкви,

Лобзая седины и очи, что померкли,

Молилась бы она, прямая до конца,

Дитя невинное невинного отца.

Но я не требую от вас ее обратно:

Разлука с честию бывает безвозвратна.

Нежна ли к вам она или, дичась, дрожит

И знать мне незачем. Меж нами стыд лежит.

Останьтесь с ней. А я - мне любо год за годом

Среди веселья вас смущать своим приходом.

Какой-нибудь отец, иль брат, или супруг

Отмстит вам и за нас - все может статься вдруг.

На каждом празднике я вам являться буду,

Чтобы сказать одно: вы поступили худо!

Так молча слушайте меня. И до конца,

Король, вам не поднять смятенного лица.

Вы, правда, можете меня молчать заставить

В темницу ввергнуть вновь и завтра обезглавить.

Но не посмеете, боясь, что через день

(показывает на свою голову)

С кровавой головой моя вернется тень!

Король (почти задыхаясь от гнева)