Первая любовь

— Разреши и мне немного посидеть за рулем, — попросил я его.

Нино посмотрел на меня, сощурив глаза, что он обычно делал, когда у него было что-то на уме.

— Ты как, можешь догадаться, куда пошел Бруно? — спросил он вдруг у меня.

Я пожал плечами. В этот момент невдалеке залаяла собака.

— Так вот, — продолжил Нино, — Что я могу тебе сказать? Он сейчас прибыл к своей женщине. А отправился он к жене или дочери синьора Мартино, которые ждут его, заранее привязав свою собаку, и собираются отправиться с ним в постель.

— Но сейчас ведь у нас день, — возразил я.

Нино пожал плечами. — А теперь они ложатся в постель, — продолжал он.

— И очень спешат. Тем не менее, он проведет там целый час, — засмеялся Нино, — если, конечно, никто не появится раньше на дороге.

— А, где сам синьор Мартино?

— Синьор Мартино уехал на станцию. Это я сам слышал своими ушами вчера.

— А, если чего доброго он возьмёт и вернется?

— Если он вернется? Так для этого мы и поставлены здесь, чтобы дать ему предупредительный сигнал.

Ответ меня убедил. — Тебе это сказал Бруно? — спросил я.

Нино посмотрел на меня с явной иронией и выбросил свою сигарету в сторону.

— Я этому не верю, — продолжал я. — Для этого потребовалось бы слишком много времени. У Бруно какой-то другой замысел. И затем, ведь он должен вести машину…

— Ну и что из того?

— …Да, он был бы после такой встречи слишком уставшим… — сказал я нерешительно.

— Бруно — сильный, — ответил Нино со злостью. — Погоди, ты еще всё увидишь.

— Что именно?

— Увидишь, не спеши.

Проселочная дорога, покрытая солнечными пятнышками, была по-прежнему пустынна, и в зное летнего дня листва деревьев непрерывно дрожала пред моими глазами. Но еще больше пульсировало мое сердце; в этот момент деревня и наш дом казались мне такими далекими от этого необычного ощущения одиночества и мыслей, нахлынувших на меня. Все это было бы так, если бы не враждебные нотки в голосе Нино. Мне пришла на ум Клара, она находилась сейчас на вилле и нечего не знала о нашей поездке. И она тоже была женщиной. Я почувствовал слабость в ногах и сел на ступеньку машины.

— Я не верю в это, — неожиданно возразил я. — Синьора Мартино постоянно ходит в церковь.

— Ну и что из того? Все женщины ходят в церковь! Разве ты не знаешь, что женятся в церкви? Но поженившись, разве парочка затем не отправляется в постель?

— Я не верю в это, — упорствовал я. — Бруно мужчина вроде нас.

— Знаешь, что я ему устрою?

— Что?

— Сам увидишь.

Я поднялся в машину и сел рядом с Нино, который поглядывал на меня исподлобья. И что-то посвистывал про себя.

— А, сейчас они целуются, — сказал он сквозь стиснутые зубы.

— Нино! — воскликнул я, — но, если синьор Мартино вдруг вернется, то, что мы будем делать? Он, ведь, может затем всё рассказать дома…

— Не вернется, — ответил Нино. Как там, есть кто-нибудь? — Он повернул голову, оглядел внимательно проселочную дорогу, шоссе и равнину. Мы напрягли слух. Никого не было.

— А сейчас они раздеваются, — заметил он и побледнел.

— Скажешь ты… — пробормотал я невнятно.

— Итак, пора, — воскликнул Нино и нажал кнопку клаксона.

Послышался бешеный лай собаки. В следующее мгновенье мне показалось, что в движение пришел весь лес. Я пытался было остановить руку Нино, но хриплый звук клаксона, похожий на голос придушенного человека, уже разнесся громким эхом повсюду.

Когда же появился Бруно, резко вынырнув с тропинки, мы уже сидели в траве, за деревьями, куда меня затащил Нино. Бруно первым делом огляделся вокруг, после чего взглянул на проселочную дорогу; в руках у него был красный ремень.

Повязав себе брюки, он снова огляделся вокруг и тихо позвал: — Нино! — Нино сжал мне руку.

Бруно залез на машину и внимательно посмотрел на шоссе, проходившее внизу, то и дело, шевеля губами. Волосы у него были в ужасном беспорядке, а лицо выглядело так, как если бы он только что выскочил из под помпы. Затем он слез с машины и направился к зарослям. Повернувшись к нам спиной, он остановился, широко расставил ноги, и через мгновенье я услышал, как он мочится. Нино с трудом удержался, чтобы не прыснуть со смеху.

Тогда Бруно направился в нашу сторону, поглядывая на небо, и, застегиваясь на ходу. Неожиданно он резко наклонился и бросился в самую гущу кустарника. Он успел схватить за ногу, убегавшего от него, Нино и повалил его на землю. Я вскочил на ноги и мог наблюдать за происходящим. Бруно молча, крепко сжал одной рукой оба запястья Нино и приподнял его в воздух словно кролика. Держа на расстоянии, поскольку тот брыкался и визжал, он принялся хорошенечко колотить Нино, нанося удары краем руки по бедрам, рыча и плотно сжимая губы после каждого удара. В какой-то миг Бруно посмотрел на меня, совершенно меня не замечая, и я тут же поторопился улизнуть на дорогу. Затем еще раз послышалось, как кто-то с шумом упал на землю, после чего появился Бруно, с Нино, зажатым у него подмышкой. Он тут же зашвырнул Нино в автомобиль и сказал мне сердитым голосом: — А ну, поднимайся, поехали.

На протяжении всего пути Нино сидел понуро возле Бруно и не проронил ни слова. Встречные потоки воздуха казались мне необыкновенно свежими, словно у меня был жар. Перед виллой Бруно остановился. Я посмотрел на него в тот момент, когда он сходил с машины, и на какое-то мгновенье мне показалось, что он смеётся и не пытается скрыть этого. Наконец, Нино приподнял свою голову и, оттолкнув мою руку, неуверенно вышел из автомобиля. Затем он сплюнул на землю и, прихрамывая, тут же скрылся в саду.

На следующий день у меня не хватило духу позвать Нино, так как, когда я приблизился к забору, я заметил в саду двух его сестер, брюнеток, которые сидели, выставив на солнце свои ножки, причем одна из них была занята чтением.

Вечером же я снова встретил Клару; в то время как я озабоченный бродил вокруг их дома, она неожиданно подъехала ко мне сзади на велосипеде и тут же спрыгнула на землю.

— Куда это вы ездили вчера? — сразу же она спросила меня.

— Что было у Бруно с Нино? Где вы были? — продолжала допытываться она.

— Говори. Все равно я все знаю. Нино же сегодня будет лежать в постели и не сможет выйти из дому. Что вы сделали Бруно?

— А где Бруно? — спросил я её в свою очередь.

Клара посмотрела на меня внимательно и направилась к забору, толкая перед собой велосипед.

— Я не знаю, где Бруно. Я с ним не знакома. Однако, вы ему что-то сделали, потому что Нино не хочет об этом говорить. Вы ездили в Робинию?

— У нас перевернулась машина, — сказал я.

— А что вы делали в Робинии?

— Ничего. Учились водить машину.

Мы находились в середине сада и ивовые кресла, находившиеся под навесом, были пусты. Гравий все время потрескивал у нас под ногами.

— Может быть, вы поехали кого-нибудь навестить?

— О, нет!

Тогда Клара заметила мне серьезным голосом: — Нино сейчас лежит в постели. Не хочешь ли ты навестить его?

— Нет, нет! Я лучше зайду к нему завтра. Сейчас уже поздно, — ответил я и остановился.

Клара улыбнулась. — А как поживает теленок?

— Какой теленок?…

— Тот, что родился в прошлый раз. Он твой?

Я ответил утвердительно кивком головы. Клара поставила велосипед к стене и поднялась по ступенькам.

— Чао, теленочек, — сказала она мне на прощанье, обернувшись. Я заметил, что ростом бог ее не обидел.

Еще несколько дней Нино не выходил из дома, и я продолжал слоняться вокруг виллы в надежде кого-нибудь увидеть. Была как раз та пора — начало августа — когда в деревне никого не было; яблоки и первые сливы отошли еще в июле, а виноград поспевал только в сентябре. Не имело смысла в ожидании Нино заводить старую дружбу с ребятами, и от нечего делать я бродил по улочкам. Однако, одиночество хорошая штука, если оно длится недолго, если тебе проходит на ум что-то дельное или если тебе удается увидеть Клару сквозь изгородь сада. Но выдержать весь день, проведённый таким образом, было самой настоящей пыткой.