Прыжок в неизвестное

Но Каллисфен Скулудис отличался сильно развитым чутьем к различиям в общественном положении людей, а этот молодой человек, судя по всему его виду, не принадлежал и не был близок к тем кругам, где вращался господин Скулудис. Поэтому, не подарив Станислава Дембу особенным вниманием, он продолжал свою прогулку, ибо среди качеств, которыми он проездом завоевывал симпатию хорошего общества в Париже, Петербурге, Бухаресте и Каире, одним из самых выдающихся была, несомненно, его благородная сдержанность.

Он углубился в созерцание витрины одного цветочного магазина, затем слегка закусил в магазине гастрономическом, а потом перешел на другой тротуар, чтобы поздороваться с одной дамою, с которою познакомился, вероятно, - он уже точно не помнил - на пароходе, во время одного из плаваний по Средиземному морю. Беседуя с нею, он опять обратил внимание на Станислава Дембу, прислонившегося несколькими шагами дальше к газовому фонарю и не спускавшего с него глаз.

У господина Скулудиса была прекрасная память на лица - этого требовала его профессия, - и он сейчас же узнал молодого человека, который воздал ему дань немого восхищения перед витриною с галстуками.

Он распрощался с дамою и вошел в парикмахерскую. Выбритый и с гладко расчесанным пробором, он вышел, спустя четверть часа, на улицу, и первый человек, с которым он встретился, был снова Станислав Демба.

Господин Каллисфен Скулудис питал к незнакомым людям некоторое недоверие. У него сразу мелькало подозрение, не сыщик ли перед ним, - это объяснялось его профессией. На сыщика Станислав Демба был, правда, не похож. Тем не менее господину Скулудису был не слишком приятен интерес, который Станислав Демба так настойчиво обнаруживал к его особе. Он нашел, что Вена все же представляет собою провинцию, гнездо дикарей, где всякому сколько-нибудь прилично одетому иностранцу дивятся, как морскому чуду, и закончил раньше времени свою прогулку, усевшись в садике перед кафе за один из столов.

Мимо него в следующий же миг прошел Станислав Демба.

Он остановился, колеблясь немного, и, казалось, размышлял. Затем подошел к столику господина Скулудиса и попросил разрешения сесть.

Просьба эта явно произвела на господина Скулудиса неприятное впечатление. Ведь было еще много незанятых столиков, и он имел пристрастие к чаепитию в сладостном одиночестве. Новые знакомства он имел обыкновение завязывать только на вокзалах, станциях и в других людных местах, да и то потому лишь, что этого требовала его профессия.

- Простите, я жду знакомых, - сказал он поэтому Станиславу Дембе.

- Вы ждете знакомых? Тогда нам лучше всего не откладывать приведения в ясность наших отношений,-сказал Демба и сел.

Господин Скулудис взглянул на него с чрезвычайным изумлением.

- Я хочу сказать, что нам следует сперва уладить наше дельце, повторил Демба.

Слово "дельце" звучало притягательно для господина Скулудиса. Он внимательно присмотрелся к своему собеседнику.

- Могу я узнать, каким из моих многочисленных дел вы интересуетесь? спросил он.

- Это вы сейчас услышите, - сказал Демба. - Я шел за вами следом до этого кафе. Только здесь оказалось для меня возможным побеседовать с вами, не привлекая чьего-либо внимания и с глазу на глаз.

"Не привлекая внимания" и "с глазу на глаз" - оба эти выражения произвели благоприятное впечатление на господина Скулудиса. Они свидетельствовали о том, что собеседник его человек не болтливый, а умение молчать господин Скулудис ценил в людях превыше всего - это основывалось на характере его профессии.

- Около часа тому назад вы были на Пратерштрассе,-сказал Демба.

- Ах, вот что! - промолвил Скулудис и кивнул головою. Теперь дело выяснялось.

Час тому назад у него происходил на Пратерштрассе разговор весьма щекотливого свойства с одним знакомым ювелиром; он предлагал ему приобрести драгоценности того рода, которые в связи со своим происхождением боятся яркого дневного света. Переговоры не увенчались, к сожалению, успехом, и Скулудис удалился, не преминув сказать несколько горьких слов по поводу корыстолюбия и алчности торговца. Человек этот, как теперь оказалось, поручил одному из своих приказчиков не терять его из виду и, если к тому представится случай, возобновить прерванные переговоры.

- Вы посвящены во все? - спросил господин Скулудис.

- Разумеется, - сказал Демба. - Я был очевидцем.

- И вы полагаете, что вопрос еще не исчерпан?

- Совершенно верно, - сказал сердито Демба.

- Ну, для меня это дело в данный момент отнюдь не имеет срочного характера.

- Для меня оно тем более срочно, - сказал энергично Демба.

- Час тому назад я был в критическом положении. Мне нужны были деньги, и этим вы хотели воспользоваться. Теперь обстоятельства изменились. Мне больше не нужны ваши деньги.

- Это весьма упрощает дело, - сказал обрадованный Демба.

- Я могу теперь несколько дней выждать, пока мне не будут сделаны более выгодные предложения, - заявил господин Скулудис.

- Этого я не понимаю.

Скулудис достал свою записную книжку в кожаном переплете и положил на столик свойственным ему изящным движением руки белый конверт, сквозь тонкую бумагу которого просвечивались банкноты.

- В этом конверте находится восемьсот крон. Дело чистое. Вы видите, что затруднение, которым хотел воспользоваться ваш патрон, было временным, - произнес он гордо.

Станислав Демба не имел представления, о каком патроне, каком затруднении и каком деле идет речь. Он только перемигивался со своим конвертом и смотрел искоса на господина Скулудиса. Однако сообщение, что в конверте находится теперь восемьсот крон, привело его в изумление.

- Восемьсот крон, чистое дельце, - повторил господин Скулудис.

- Восемьсот? - воскликнул Демба. - В этом конверте семьдесят крон. Не больше и не меньше.

Это утверждение чрезвычайно поразило господина Скулудиса. Он, правда, был суеверен, но что у скупщика краденого на Пратерштрассе служит приказчик, которому покорны сверхъестественные силы, такое открытие вывело его из душевного равновесия.

- В конверте восемьсот крон, - произнес он довольно неуверенным тоном.