Зази в метро

Зази, отведав этого угощения, прямо заявила, что по вкусу оно сильно напоминает говно. Легавмен, взращенный мамой консьержкой в крепких традициях тушеной говядины под соусом, вдовуха, знавшая толк в настоящей жареной картошке, и даже Габриель, даже он, хоть он и привык в своем кабаре к странной пище, тут же трусливо заткнули ребенку рот. Именно благодаря такой безнаказанности хозяевам дешевых и плохих ресторанов удается испортить вкус гражданам как в области внутренней, так и внешней политики и извратить на потребу иностранцам бесценное наследие, полученное французскими кулинарами от галлов, которым, как известно, мы обязаны мужской одеждой типа "штаны", бочарным делом и нефигуративным искусством.

- Вы не дали мне сказать,- вмешалась Зази,- что это (жест) отвратительно.

- Кто же спорит,- ответил Габриель.- Я не собираюсь заставлять тебя это есть. Я проявляю понимание, не правда ли, мадам?

- Временами,- ответила вдова,- временами...

- Дело не в этом,- сказал Хватьзазад,- просто невежливо было бы говорить об этом вслух.

- Шел бы он со своей вежливостью! - вмешалась Зази.

- Послушайте,- сказал Габриель легавмену.- Я бы вас попросил предоставить мне возможность воспитывать ребенка самому, причем так, как я считаю нужным, коль скоро я несу за это ответственность. Правда, Зази?

- Вроде бы,- ответила Зази,- как бы то ни было, я эту дрянь жрать не буду.

- Чего изволите? - осведомился почуявший что-то недоброе официант с печатью порока на лице.

- Хочу другое,- ответила Зази.

- Наша солянка по-эльзасски вам не нравится, мадемуазель? - спросил печатнопорочный официант.

- Нет,- громко и властно ответил Габриель,- ей это не нравится.

Официант оценивающе смерил взглядом параметры Габриеля, затем, принюхавшись, учуял в личности Хватьзазада полицейского. Такое количество козырей в тонкой детской руке заставило его заткнуться. Он уже готов был ползти на брюхе, когда вдруг в разговор вмешался еще более глупый, чем он, управляющий, который тут же предстал перед присутствующими во всей своей красе.

- Чиво, чиво? - прощебетал он.- Опять иносранцы позволяют себе говорить о кухне! Ну и наглый же турист в этом году пошел! Может, эти засранцы еще скажут, что в жратве разбираются?

И он обратился непосредственно к некоторым из них (жест):

- Послушайте, неужели ж вы думаете, что мы одержали столько блистательных побед в стольких войнах для того, чтобы вы плевали в наше мороженое? Неужели вы считаете, что мы здесь в поте лица селекционируем дешевое красное и спирт для спиртовок только для того, чтобы вы пришли и все охаяли, восхваляя вашу дрянную кокаколу и киянти? Вот бездельники! Когда вы еще были людоедами и высасывали мозг из косточек поверженных врагов, наши предки крестоносцы уже готовили бифштексы с жареной картошкой, причем еще до того, как Парментье доказал, что эту картошку вообще можно есть, не говоря уже о кровяной колбасе с зеленой фасолью, которую вы никогда не умели готовить. Что, не нравится? Нет? Можно подумать, что вы в этом хоть что-то понимаете?

Он набрал в легкие воздуха и продолжил в следующих вполне вежливых выражениях:

- Может быть, вам цена не по душе? Так у нас еще по-божески. Вам, жмотам, этого не понять. Как бы наш хозяин умудрялся не платить налоги, если бы не ваши доллары, с которыми вы и так не знаете, что делать?!

- Кончай дурака валять,- сказал Габриель. Управляющий взревел от возмущения.

Он что, еще считает, что умеет говорить по-французски? - заорал он.

Управляющий повернулся к печатнопорочному

официанту и поделился впечатлениями:

- Нет, ты слышишь? Этот кусок дерьма позволил себе обратиться ко мне на моем родном наречии. Меня чуть не вырвало от отвращения!

- А по-французски он неплохо говорит,- ответил печатнопорочный в страхе огрести.

- Предатель,- раздраженно и сурово отозвался управляющий. Голос его дрожал.

- Чего ты ждешь? - сказала Зази.- Набей ему морду!

- Тсс,- отозвался Габриель.

- Лучше отвинтите ему яйца,- предложила вдова,- чтобы он впредь так не делал.

- Я не хочу при этом присутствовать,- сказал Хватьзазад и позеленел.Пока вы будете этим заниматься, я, пожалуй, выйду, мне как раз надо звякнуть в префектуру.

Порочнопечатный официант дал управляющему локтем под дых, чтобы обратить его внимание на слова клиента. Ситуация резко изменилась.

- Итак, я, собственно, хотел спросить,- начал управляющий,- что вам угодно, мадемуазель?

- То, что вы мне подали,- повторила Зази,- это просто говно.

- Вышла ошибка,- сказал управляющий с милой улыбкой,- вышла ошибка, это предназначалось для соседнего столика, для туристов то есть.

- Они с нами,- сказал Габриель.

- Не беспокойтесь,- сказал управляющий и сообщнически подмигнул Габриелю.- Эту солянку я как-нибудь пристрою. Что вы бы хотели взамен?

- Другую солянку.

- Другую солянку?

- Да,- подтвердила Зази,- другую солянку.

- Дело в том, что другая будет не лучше. Я вас сразу предупреждаю, чтобы вы потом не жаловались.

- В общем, вы хотите сказать, что, кроме солянки, у вас ничего нет?

- К вашим услугам,- ответил управляющий.- Ах, если бы не эти налоги!.. (Вздох.)

- Ням, ням, ням,- сказал какой-то турист, доскребая солянку.

Он показал жестом, что хотел бы еще.

- Вот видите! - торжествующе воскликнул управляющий.

И тарелка, которую только что порочнопечатный официант забрал у Зази, появилась перед страдающим обжорством туристом.

- Поскольку в вашем лице мы видим настоящих ценителей хорошей кухни, позвольте посоветовать вам говяжью тушенку,- сказал управляющий.- Банку я открою при вас.

- Наконец-то. Доходит, как до жирафа,- сказала Зази.

Управляющий униженно попятился к кухне. Габриель, добрая душа, чтобы как-то его утешить, спросил:

- А гранатовый сироп у вас как, ничего?

XII

Вот уже три секунды Мадо Ножка-Крошка смотрела на звонивший телефон и лишь с наступлением четвертой решила наконец послушать, что происходит там, на другом конце провода. Снятая с насеста трубка тут же раскудахталась голосом Габриеля. Он заявил, что ему нужно сказать пару слов своей супруге.

- Давай поживее! - добавил он.