Зеленая звезда (Человеком быть, это трудно)

— Так вот вы что хотите… — протянул растерянно Ганишер-ака.

— Да, — подтвердил Самад. — Ваша дочь сделает и макет нового кишлака. Потом выставим его на обсуждение. Если будет одобрен, постепенно приступим к строительству.

— Вот что, — решительно проговорил Ганишер-ака. — Я сейчас пойду расскажу обо всем раису…

— Нет, не надо спешить, — удержал его Самад. — Всему свое время. Макет нового Мингбулака пока только в голове у вашей дочери…

Об этом случае Гюльчехра со смехом рассказала Абдулле, и ему тогда же захотелось посмотреть на этот макет. Но девушка не согласилась:

— Он еще не готов. Только наметки. На бумаге. А потом… потом, я стесняюсь тебе его показывать…

— Почему? — удивился Абдулла.

— Это моя первая самостоятельная работа. Может быть, она неудачна. Сначала я должна посоветоваться со своими преподавателями.

— Самаду показываешь, а мне так нет, — с легкой обидой в голосе сказал Абдулла.

— Самаду нельзя не показать. Ведь он у нас комсомольский секретарь. И потом, над макетом старого кишлака мы работали вместе. Да ты, я вижу, обиделся? Ну что ты, Абдулла…

Абдулла отвернулся:

— Ты мне только одно твердишь: «нет»…

— Вот и неправда! — рассмеялась Гюльчехра. — Я вместе с тобой такое делаю, что вспомню — в дрожь бросает.

— И что же ты делаешь?

— А ты будто и не знаешь?

— Не знаю, — искренне ответил Абдулла.

— Какая девушка в два часа ночи домой приходит, ты тоже не знаешь?

— Нет.

— Это плохая девушка. Иной раз я самой себя стесняюсь. А если отец узнает, что будет?

— Откуда он узнает… — Абдулла притянул ее за руку к себе. — Если только сама не расскажешь…

— А если расскажу?

И девушка испытующе посмотрела ему в глаза.

— Как хочешь…

— Нет, я пошутила. Ты сам ему об этом скажешь. Ведь все равно придется! Верно ведь, придется?

— Да, конечно, — проговорил Абдулла, обнимая ее. — Гюльчехра…

— Что?

— Это правда, что ты меня любишь?

— А как ты думаешь?

— Знал бы — не спрашивал.

— Люблю…

— А почему же ты мне говоришь «нет»?

— Я и сейчас скажу «нет»…

— Почему?

— Потому что мы еще совсем молоды!

Девушка выскользнула из его объятий:

— Ты плохой!..

— Гюльчехра…

— Смотри, кто-то идет!

И девушка метнулась в сторону. Абдулла испуганно оглянулся. Никого вокруг не было. Конечно, она опять его обманула.

Однако это не охлаждало его пыла, скорее наоборот. И он не слишком уж обижался на девушку. Она притягивала его все сильнее и сильнее. Надо же, в маленьком, неприметном, пыльном кишлаке живет очень красивая и умная девушка, всем остальным далеко до нее. Она его очень любит, и в то же время у нее хватает ума не делать глупостей.

Так у них все и продолжалось до тех пор, пока Абдулла не приехал в кишлак на летние каникулы перед пятым, последним курсом.

16

К дому бабушки Абдулла подошел в полдень. Было очень жарко. Его белая нейлоновая рубашка прилипла к лопаткам, платок, подложенный под воротник, был мокрый насквозь, хоть отжимай. Абдулла то и дело стряхивал кончиками пальцев капли пота со лба. Открывать ему не спешили, и Абдулла, переложив тяжелый чемодан из руки в руку, поднажал на дверь плечом.

Посреди двора бабушка Ходжар-буви купала внука и при виде Абдуллы с шумом уронила в таз большой кусок мыла, взметнув целый фонтан брызг. Она всплеснула руками и засеменила к Абдулле, вытирая руки о фартук.

— Да буду я твоей жертвой, дитя мое, Абдулла-джан!

Ходжар-буви целовала его в щеки, не переставая говорить:

— Ах ты, мой славный! А мы-то волновались! Почему на этот раз так задержался? Здоров ли? Как поживают домашние, как отец? Как его здоровье, ох, давно болеет, вот несчастье-то… Как Шаходат?

— А как вы сами поживаете? Как дела у дяди? Как поживает ваша сноха? — Он задавал ей свои вопросы, иначе она могла бы расспрашивать без конца.

— Я-то здорова, сынок. Здоров и дядя твой, и сноха наша, слава аллаху, все трудимся. Да вот маленький меня замучил. Абдулла, эй, Абдулла! Чего же ты, глупыш, не здороваешься со старшим братом?

— Здравствуйте!

Сидящий в тазу малыш шлепнул звонко ладошками по мокрой груди. Ходжар-буви и Абдулла рассмеялись.

— Бабушка, а ведь он уже большой!

— Конечно, большой, уже четыре года исполнилось! Жалко, не в тебя пошел, ты смирный был, послушный. А этот все куда-то пропадает. Целый день на улице. Вот и сейчас еле его дождалась. Прибежал — весь в пыли, с головы до ног. И рубаху порвал!

Абдулла присел возле малыша, вынул из таза кусок мыла, положил на траву.

— Значит, вот ты какой у нас шалун, а?

— Она неплавду говолит, — прошептал малыш. — Я не шалун. Бабушка! Я так и буду тут сидеть?

— Можешь вылезать, хватит. Все равно через минуту грязный будешь, — проворчала Ходжар-буви.

— Где мои штаны?

Абдулла достал с перилец помоста пыльные штаны, встряхнул их и подал малышу:

— Сможешь сам надеть?

— Конечно, Абдулла-ака…

Мальчуган отвернулся и стал надевать штаны.

— Ну, что вы там возитесь, идите сюда, — услышали они голос Ходжар-буви.

Абдулла взял за руку своего двоюродного братца и поднялся вместе с ним на террасу. После короткой молитвы Ходжар-буви стала приглашать Абдуллу сесть за стол, но он не соглашался.

— Жарко очень, бабушка, — оправдывался он.

— Ну подожди, я сейчас быстро чай приготовлю, попьешь с дороги.

— Тогда можно я немножко прогуляюсь с Абдуллой?

— Только не задерживайся.

Они вышли за ворота, и маленький Абдулла, увидев вдалеке, в самом конце улицы, детей, играющих в мячик, потащил туда старшего брата. Абдулла постоял там немного, посмотрел на ребятишек.

— Ну, пойдем обратно, — сказал он малышу.

Однако тот не послушался. Абдулла отправился один и на полдороге остановился. «Может, она дома?» — подумал он и пошел в другом направлении, к воротам Гюльчехры. Ворота были распахнуты настежь. Абдулла заглянул во двор — тихо, никого не видно. Он заколебался: то ли подождать, то ли зайти, то ли уйти. Только повернулся, как увидел Алишера, едущего на осле, с двумя большими вязанками клевера по бокам. Абдулла поздоровался с ним и спросил, где Гюльчехра.

— Она ушла к саю сказал Алишер. — Для ее макета нужна какая-то трава. Вот она и хочет собрать.

— Давно ушла?

— Да с утра. Может, позвать?

— Нет, спасибо. А до сая далеко?

— Далеко. Во-он, видите, это тальниковая роща. А потом сай [6]. Абдулла-ака, может, сбегать за ней?

— Спасибо. Наверно, она сама скоро подойдет. Если увидишь, скажи, что я приехал.

— Хорошо.

— Абдулла-ака, — обратился к нему Алишер, — скажите, а в Ленинграде хорошо?

— Мне нравится.

— Я тоже, когда буду большой, поеду в Ленинград учиться. Так отец говорит, и мама согласна.

— Мама? — поразился Абдулла.

— Не родная мама, — пояснил Алишер и оглянулся, словно опасаясь, что его могут подслушать. — Моя новая мама…

«Вот уже и новости, — подумал Абдулла. — Значит, у них мачеха… Мачеха!»

Он окинул взглядом Алишера. Нет, вроде неплохо выглядит паренек. И одежда хорошая, исправная.

— Зачем тебе клевер? — спросил он, представляя себе в лицах, как мачеха грубо приказывает пасынку ехать на поле.

— Это для моих кроликов. У меня их десять штук. Пойдемте, Абдулла-ака, посмотрим. Большие-пребольшие.

— Ладно, потом… — Абдулла провел рукой по лицу, как бы стирая неприятное видение. — Так ты скажи сестре, что я приехал.

Хорошо.

После разговора с Алишером он решил не откладывать свидание с Гюльчехрой. А бабушка подождет… Солнце пекло немилосердно. Может, поэтому очень длинной показалась ему дорога. Абдулла весь вспотел, наконец снял с себя рубашку, забросил ее за плечо.

С облегчением вздохнул он в тальниковой роще. Здесь было намного прохладнее. «А она хорошее место отыскала, — подумал Абдулла. — Почему же мы сюда раньше не приходили?» Тут он вспомнил, что они днем-то никогда и не гуляли, а ночью сюда, пожалуй, не доберешься: дорога трудная, неровная.