Дженни. Ближе к дому

Лоуэна не оглянулась.

Перебежав через городскую площадь, она пошла по Морнингсайд-стрит к дому Дженни Ройстер, в четырех кварталах от площади. Слезы набегали ей на глаза, и она несколько раз останавливалась и вытирала их, чтобы лучше видеть, куда идет. Она старалась не думать о том, как Бад Парди обошелся с ней в кафе, и о том, как он разговаривал с ней на улице, однако знала, что никогда не сможет этого позабыть.

Медленно идя по улице и думая о том, что она так и не смогла найти работу, Лоуэна чувствовала себя такой несчастной и выбитой из колеи, что пожалела, зачем она приехала в Сэллисоу. Ни в одной конторе у нее не спросили даже, где она училась и что умеет делать, нигде ей даже не предложили оставить заявление. Каждый раз как она входила в контору, кто-нибудь вставал ей навстречу и говорил, что никаких вакансий у них нет. Даже в газовой и электрической компании, которой принадлежала самая большая контора в городе, ей сказали, что все заявления о найме на работу заполняются в главной конторе, а у них в отделении нет под рукой даже бланков для этого.

Свернув с городской площади, Лоуэна не встретила на улице ни души, пока не прошла полдороги к дому Дженни Ройстер. Она услышала чей-то веселый свист и, подняв глаза, увидела, что навстречу ей идет Шорти Гудвилли. Теперь было уже поздно переходить на другую сторону улицы, чтобы уклониться от разговора с ним.

Шорти направлялся в центр города, торопливо семеня короткими ножками и громко насвистывая. В это время дня он по привычке ходил в центр города играть на бильярде, стоя на скамье, с разрешения прочих игроков, и выпивать несколько бутылок пива в каком-нибудь баре. Потом обычно играли в покер в городском пожарном депо, после того как кончалось заседание в суде, и Шорти любил сыграть партию-другую, пока не наступало время возвращаться домой к ужину, который Дженни всегда оставляла ему по вечерам.

Лоуэна кивнула Шорти с беглой улыбкой и хотела пройти мимо, не останавливаясь. Однако он встал поперек тротуара, и ей пришлось остановиться.

— Здравствуйте, Лоуэна, — сказал он, глядя снизу вверх и дружелюбно ухмыляясь.

— Здравствуйте, — ответила она.

— Где вы были?

— В центре города.

— Что же вы так рано возвращаетесь? Разве не нашли работу?

Она покачала головой.

— Нет.

— Не нашли? — сочувственно сказал он своим тоненьким голоском. — Ну, это очень жалко, Лоуэна. Но ведь вы не надеялись, я думаю, найти работу так сразу. На это нужно время, а мне говорили, что чем лучше работа, тем трудней ее найти. Слыхали вы про такую теорию?

Она не хотела плакать, но ей все же пришлось утереть слезы, катившиеся по щекам.

— Вы из-за этого и плачете, что не удалось найти работу сразу?

Она взглянула на него и ничего не ответила.

— Не горюйте, Лоуэна, — сказал Шорти, дотягиваясь до ее руки, чтобы пожать ее в утешение. — Через несколько дней вы найдете работу, какую хотите. Говорят, всегда находишь работу, когда на это меньше всего надеешься. Слыхали вы про такую теорию?

Шорти ждал ответа, не выпуская ее руки, но когда она промолчала, он обнял ее и прижался к ней. Головой он уткнулся ей в живот.

— Я вам скажу, что я сделаю, — сказал он, поднимая голову и заглядывая ей в лицо. — Пойду сейчас в центр города и порасспрошу там кое-где насчет работы. Это самый лучший способ — зайти и поговорить. А если я нынче найду что-нибудь верное, я вам скажу, как только вернусь домой.

Лоуэна оттолкнула его.

— Нет, не надо, — отказалась она. — Пожалуйста, не делайте ничего этого!

— Почему же? — спросил Шорти. — Что тут такого? Ведь вам нужна работа? Почему же я не могу вам помочь? Вы же сами говорили Дженни вчера вечером. Я это слышал.

— Теперь я не уверена… Я сама не знаю, что мне делать, — сказала Лоуэна и пошла дальше. — Но только, пожалуйста, не надо ничего этого. Я не хочу!

И прежде чем он успел сказать ей еще хоть слово, она быстро ушла.

— Странная манера разговаривать, — громко сказал Шорти самому себе, потом повернулся и опять зашагал к центру города.

12

Подходя к дому Дженни Ройстер, Лоуэна подняла глаза и увидела, что Бетти Вудраф сходит с крыльца, неся чемодан в одной руке и охапку одежды в другой.

Вслед за Бетти, взволнованно говоря что-то и не умолкая ни на минуту, Дженни пересекла веранду, двигаясь настолько быстро, насколько ей позволяло ее полное тело, и сбежала с крыльца по ступенькам к синей с белым машине, стоявшей перед домом. Было жарко, парило, и Дженни, не привыкшая столько двигаться и волноваться, обеими руками смахивала пот, струившийся по ее щекам и шее.

Бетти поставила чемодан в машину и небрежно швырнула одежду на заднее сиденье. Она несла еще пару туфель и, когда одна туфля упала на тротуар, подняла ее и тоже бросила в машину.

Завидев подходящую к дому Лоуэну, Дженни отчаянно замахала ей обеими руками, чтобы она поторопилась.

— Идите скорей сюда, Лоуэна, помогите мне остановить ее! — возбужденно кричала Дженни. — Нам надо удержать Бетти, не дать ей уехать! Она сама не знает, что делает! Боюсь, что снотворное бросилось ей в голову! Она ничего слушать не хочет!

Когда Лоуэна поравнялась с Дженни, Бетти уже шла обратно к дому за остальными вещами.

— В чем дело? — спросила Лоуэна.

— Ох, это ужас, просто ужас! — воскликнула Дженни, вытирая потное лицо обеими руками. — Бетти хочет забрать все свои пожитки и уехать! Нам надо ее остановить! Надо что-то сделать! Нельзя дать ей уехать, ради ее же блага! Бедная девочка прямо-таки не в своем уме! Посмотрите только, что она делает!

— Почему она уезжает?

— Ах, я не знаю… она и сама не знает! Вот до чего она дошла! Нам надо что-то сделать, чтобы она пришла в себя!

Теперь Бетти уже успела войти в дом, а Дженни следом за ней добежала только до ступенек веранды. Она тяжело дышала, совсем запыхавшись от усиленного движения, и досадливо смахивала пот с лица обеими руками.

— Вы не сделаете такой глупости, Бетти Вудраф! — кричала она вслед Бетти в открытую дверь. — Я вас не пущу! Слышите? Вы останетесь у меня, здесь ваше место! Да вы слышите или нет?

Не успела она подняться на веранду, чтобы удержать Бетти, как та вышла из двери, неся еще один чемодан и тяжелое зимнее пальто. Дженни, упустив время схватить ее за руку, опять бросилась за ней к машине.

— Все равно, что бы вы ни говорили, Бетти Вудраф, — встревоженно закричала Дженни, увидев, как Бетти бросила на заднее сиденье свое зимнее пальто, — я не могу вас так отпустить, я всю жизнь себе не прощу, если сейчас не остановлю вас. Слышите?

— Я вам сказала, что у меня все решено, — спокойно ответила Бетти, поворачиваясь к ней лицом. — Что бы вы ни говорили, это теперь ничему не поможет и не заставит меня переменить решение. Времени у меня было достаточно, я все обдумала и знаю, что делаю. Я уезжаю, Дженни, вот и все, и говорить больше не о чем.

— Нет, вы не уедете!

— Нет, уеду!

— Даже если я против?

— Да.

— Деточка, послушайте вы меня, несчастную старуху, — умоляла она со слезами. — Пожалуйста, не срывайтесь так с места и не уезжайте. Если вы уедете, все у нас пойдет прахом. Я этого просто не вынесу. Скорей всего умру от сердечного припадка. Давайте вернемся в дом, сядем и потолкуем. Ведь вы, деточка, не откажете несчастной старухе?

— Я уже сказала вам, Дженни, что твердо решила уехать и уеду. И толковать нет никакого смысла. Я вела себя так глупо, что мне стыдно смотреть на себя в зеркало. Мне надо уехать куда-нибудь и постараться забыть все, что случилось. Я хочу уехать туда, где никто меня не знает и где никогда обо мне не слыхали, чтобы я смогла стать совсем другим человеком. Я ни одного дня не могу остаться сама с собой — такая, какой я была. Уехать — это единственное, что мне теперь осталось, Дженни. Вот почему я должна уехать.