Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари) (Том 2)

Третья принцесса, госпожа Оомия,- мать Аои и Удайсё, супруга Левого министра

Молодой господин, сын Великого министра, Дзидзю (Югири), 12-14 лет,сын Гэндзи и Аои

Удайсё, министр Двора (То-но тюдзё),- брат Аои, первой супруги Гэндзи

Бывшая жрица Исэ, нёго из Сливового павильона, Государыня-супруга (Акиконому), 24-26 лет,- дочь Рокудзё-но миясудокоро и принца Дзэмбо, воспитанница Гэндзи

Нёго из дворца Кокидэн - дочь Удайсё, наложница имп. Рэйдзэй

Принц Хёбукё, принц Сикибукё, - отец Мурасаки

Девочка, юная госпожа (Кумои-но кари), 14-16 лет, - младшая дочь Удайсё

Адзэти-но дайнагон - отчим Кумои-но кари

Правитель Оми, Сатюбэн (Ёсикиё), - приближенный Гэндзи

Правитель Цу, Сакё-но дайбу (Корэмицу), - приближенный Гэндзи

Танцовщица Госэти, То-найси-но сукэ,- дочь Корэмицу

Госпожа Госэти (Цукуси-но госэти) - дочь Дадзай-но дайни, возможно, бывшая возлюбленная Гэндзи (см. гл. "Сума")

Обитательница Восточной усадьбы, госпожа Западных покоев (Ханатирусато), - возлюбленная Гэндзи

Ушедший на покой Государь (имп. Судзаку) - сын имп. Кирицубо и Кокидэн, старший брат Гэндзи

Государь (Рэйдзэй) - сын Фудзицубо и Гэндзи (официально сын имп. Кирицубо)

Принц Хёбукё (Хотару) - сын имп. Кирицубо, младший брат Гэндзи

Великая государыня (Кокидэн) - мать имп. Судзаку

Госпожа из Западного флигеля (Мурасаки), 26 лет,- супруга Гэндзи

Найси-но ками (Обородзукиё) - придворная дама имп. Судзаку, тайная возлюбленная Гэндзи

Госпожа Акаси, 24 - 26 лет, - дочь Вступившего на Путь из Акаси, возлюбленная Гэндзи

Год еще раз сменился новым. Срок скорби по ушедшей Государыне подошел к концу, и все сняли темные одеяния, поэтому в день Смены одежд яркость нарядов особенно радовала взоры, а уж когда приблизился праздник Камо и установились теплые, ясные дни, от прежнего уныния не осталось и следа. Только бывшая жрица Камо по-прежнему была печальна и задумчива. Ее молодые прислужницы, с волнением прислушиваясь к шелесту листьев кассии в саду1, вспоминали былые дни. Как-то принесли письмо от министра:

"Наверное, в этом году Вы проведете день Священного омовения, предаваясь тихим раздумьям. И сегодня...

Ведал ли я,

Что, снова на берег нахлынув,

Волны речные

На этот раз унесут

Твое темное платье скорби..."

Сложенный официально2 листок лиловой бумаги был прикреплен к ветке глицинии. Присланное как раз вовремя, письмо Гэндзи тронуло сердце жрицы, и она не стала медлить с ответом:

"Словно только вчера

Это темное платье надела,

И уже наступил

Омовения день. Мир наш, право,

Так изменчив - то омут, то мель... (190)

О да, зыбко..."

Вот и все, что она написала, но Гэндзи, как обычно, долго не мог отложить ее письма. Когда подошел к концу срок скорби, он позаботился о том, чтобы обеспечить ее новыми нарядами, и они заполнили покои Сэндзи так, что и места свободного не оставалось. Жрица была недовольна и не скрывала этого. Она не задумываясь отправила бы дары обратно, будь при них послание, содержащее двусмысленные намеки, однако в письме Гэндзи не оказалось ничего предосудительного, и она совсем растерялась, не зная, как лучше объяснить ему... Ее положение осложнялось еще и тем, что внимание с его стороны не было чем-то из ряда вон выходящим, в последние годы он оказывал ей услуги подобного рода во всех случаях, когда то допускалось приличиями.

Гэндзи весьма часто писал и к Пятой принцессе, что ее чрезвычайно трогало.

- Кажется, еще вчера он был ребенком, и вот перед нами муж в полном расцвете лет, своими попечениями скрашивающий мое унылое существование. Необыкновенная красота соединяется в нем с превосходными душевными качествами. Право же, равного ему нет в мире, - расхваливала она его, и молодые дамы смеялись. А встретившись с бывшей жрицей, Пятая принцесса сказала:

- Господин министр весьма с вами любезен. Но я не вижу в этом ничего дурного, он давно питает к вам нежные чувства. Помнится, покойный принц часто сетовал на то, что разошлись линии ваших судеб и министр не стал ему зятем. Он не раз жаловался мне на ваш своевольный нрав, который помешал ему осуществить задуманное. Пока жива была дочь ушедшего Великого министра, я из жалости к Третьей принцессе не хотела становиться посредницей. Но теперь этой благородной особы, с которой связывали его столь прочные узы, уже нет. Так что же мешает вам выполнить желание покойного отца? Тем более что министр снова начал проявлять к вам внимание... В этом видится мне знак связанности ваших судеб.

Раздосадованная увещеваниями этой старомодной особы, жрица ответила:

- Отец всегда считал меня своенравной, и такой я была вплоть до сего дня. Так неужели я изменю себе, склонившись перед обстоятельствами?

Разговор был ей явно неприятен, и Пятая принцесса отказалась от мысли ее убедить.

Зная, что обитатели дворца Момодзоно, как высшие, так и низшие, были на стороне Гэндзи, жрица жила в постоянной тревоге. Однако сам Гэндзи, сделав все, что было в его силах, дабы уверить ее в искренности и глубине своих чувств, не предпринимал больше ничего, что могло бы показаться ей оскорбительным, и терпеливо ждал: "Быть может, когда-нибудь..."

В последнее время он был занят подготовкой к церемонии Покрытия главы молодого господина из дома ушедшего Великого министра. Сначала он намеревался провести ее в доме на Второй линии, но потом передумал, скорее всего из жалости к старой госпоже Оомия, которая - что вполне естественно тоже не хотела оставаться в стороне.

Дядья мальчика с материнской стороны - а все они, начиная с господина Удайсё, были теперь важными сановниками и пользовались большим влиянием при дворе - отнеслись к приготовлениям с чрезвычайным вниманием, каждый старался превзойти остальных в щедрости. Мир пришел в волнение, люди только и говорили что о предстоящей церемонии.

Гэндзи предполагал присвоить сыну Четвертый ранг, но неожиданно для всех изменил свое решение. "Мальчик еще мал,- думал он.- Есть что-то слишком заурядное в столь раннем возвышении, особенно теперь, когда мир полностью подчиняется моим желаниям..." И, к досаде и возмущению госпожи Оомия, мальчик возвратился к своим придворным обязанностям в зеленом платье3. Встретившись с министром, старая госпожа сразу же заговорила об этом.