Прометей, или Жизнь Бальзака

Хотя книгу заказал ему Ганский, хотя будущая жена Бальзака сама была "крупной помещицей", писатель умел глубоко проникать в чувства своих персонажей и понимал недовольство крестьян. "Богатый ворует, сидя дома возле печки, - говорит один из героев романа, дядюшка Фуршон, - так оно много спокойней, чем подбирать, что валяется где-то в лесу... Видел я прежние времена, вижу и теперешние, дорогой вы мой ученый барин. Вывеску, правда, сменили, а вино осталось все то же!" А если помещиком становится не бывший сеньор, но буржуа? "...Вы все еще не расчухали, - говорит Фуршон, - что нынешние буржуа будут почище прежних господ... Что с ними бы сталось, кабы мы все разбогатели?.. Сами они, что ли, стали бы пахать? Сами стали бы хлеб убирать?.." Бальзак предсказал в "Крестьянах", что масса недовольных, порожденных Революцией, "когда-нибудь поглотит буржуазию, как буржуазия в свое время пожрала дворянство".

Если помещик податлив и позволяет соседу браконьерствовать на своих землях, его терпят. А если нет... Бальзак нарисовал воображаемое имение Эги близ Виль-о-Фэ (название скопировано с фамилии Вилле-Ла-Фэ, а поместье находилось где-то в Бургундии около Жуаньи, где супрефектом был Латур-Мезрэ). Купленное сперва "прелестницей" времен Директории, красивой оперной дивой Софи Лагер, имение Эги перешло в годы Империи в руки генерала графа де Монкорне, героя битвы при Эслинге, вспыльчивого великана, хрупкая супруга которого становится любовницей журналиста Эмиля Блонде, смазливого и остроумного разбойника пера. Управляющий имением Гобертен сначала думал, что ему можно будет и в царствование генерала продолжать выгодные махинации, которыми он занимался при жизни певицы. Но генерал Монкорне, не знающий обычаев края и в качестве образцового солдата возлагающий все свои надежды на благодетельную силу дисциплины, намеревается строго следовать закону.

"- Вы кормитесь моей землей, - заявил ему граф.

- А по-вашему, мне надо было кормиться воздухом? - с усмешкой возразил Гобертен.

- Вон, убирайтесь отсюда, негодяй!"

Уволенный Гобертен будет заменен честным Мишо. Но генерал неосторожно разворошил опасное гнездо термитов. Гобертен, продававший и скупавший земельные наделы, связан родством и свойством со всей округой и держит ее в руках. Председатель суда - его двоюродный брат и союзник. Ни о каких законах не может быть речи в этих деревнях, где царит грубое вожделение (алчущее клочка земли или насилия над девушкой) и где полевой сторож знает, что ему надо на все смотреть сквозь пальцы. Крупный помещик, личность праздная, всегда окажется побежденным. Он выиграет дело в окружном городе и все проиграет на своих землях, запутавшись в сетях корыстных интересов своих противников. Благородного Мишо убьют, и убийца так и останется ненайденным, ибо свидетели будут держать язык за зубами. Это преступление напоминает убийство Поля-Луи Курье, происшедшее близ Тура в 1825 году, его подоплека была известна Бальзаку. Супрефект советует генералу Монкорне продать имение и вложить деньги в ренту.

"- Чтобы я отступил перед крестьянами, когда я не отступил даже на Дунае!

- Да, но где ваши кирасиры? - спросил Блонде".

Через неделю после этого странного разговора по всему департаменту и даже в конторах парижских нотариусов были расклеены огромные объявления о продаже по участкам имения генерала Монкорне. Местный ростовщик Грегуар Ригу приобретает всю землю, оставляет за собой виноградники, отдает леса Гобертену, а замок - "черной шайке" спекулянтов. Вывеску переменили еще раз, но вино осталось все то же.

Проходит много времени после этих событий; Блонде, дошедший до последней степени нужды, хотя она и скрыта была под оболочкой блестящей светской жизни, уже близкий к самоубийству, получает письмо с черной сургучной печатью. В письме графиня де Монкорне извещает его о смерти своего мужа, после которого она осталась единственной наследницей. Сорокалетняя женщина дружески протягивает свою руку и предлагает значительное состояние человеку, который был ее возлюбленным в дни молодости. Эмиль Блонде становится префектом, женится на Виржини де Монкорне (дочери виконта де Труавиля и русской княгини Шербеловой). Легко представить себе, что, создавая такой конец книги, Бальзак думал о желанной для него развязке собственного романа: о женитьбе на русской аристократке, уже давно избравшей его своим возлюбленным.

Но, чтобы прийти к этой счастливой концовке своего произведения, писателю надо было преодолеть тысячу трудностей. Ему нелегко было проникнуть в крестьянскую среду, еще более скрытную, более замкнутую, чем общество Сен-Жерменского предместья. Правда, он уже изучал сельский мир, как это видно по романам "Сельский врач" и "Сельский священник". В "Социальном катехизисе" он рассматривал проблему цен на продукцию сельского хозяйства и утверждал, что Франции выгодно поддерживать их на очень низком уровне, "для того чтобы ее промышленность могла бороться с английской, которая является главным регулятором". Бальзак полагал, что процветание Франции могло основываться только на "крайней воздержанности" французских крестьян - этим эвфемизмом, фарисейским выражением прикрывалась ужасающая нищета деревни. В глазах Бальзака это был социальный факт, равносильный наличию в зоологии видов животных, обреченных на вымирание. В действительности же не было никаких оснований для того, чтобы земледелец соглашался приносить подобную жертву. Бальзак сознавал, что должен глубже изучить этот вопрос, чрезвычайно важный для мыслителя, желавшего быть историком своего времени.

Но ему все не удавалось в "Крестьянах" найти правильный угол зрения. Газета "Ла Пресс" заплатила Бальзаку девять тысяч франков в счет гонорара за обещанный ей конец романа, который она хотела напечатать фельетонами. Но конец так и не был написан, и Бальзаку пришлось возвратить часть полученного аванса. "Крестьяне" - посмертное произведение, оно появилось только в 1855 году. Эвелина Ганская, став женой, а затем вдовой Бальзака, пыталась прибегнуть к помощи Шанфлери, потом привлекла к сотрудничеству Рабу, чтобы дописать незаконченный роман. Оба они отказались; тогда Эвелина де Бальзак, безуспешно попытавшись сделать это собственными силами, удовлетворилась тем, что опубликовала наброски, сделанные Бальзаком еще в 1838 году, добавив к ним "лишь несколько своих песчинок и зернышек гравия". Вдова Бальзака поступила правильно. Книга эта - одна из прекраснейших в мировой литературе, полная глубокой правды, столь же верной ныне, как и в XIX веке. Она все так же ясно показывает, что нельзя командовать ни крестьянами, ни целыми народами с помощью юрисдикции, основанной на отвлеченных рассуждениях. Какой-нибудь Монкорне всегда столкнется в полях с противником, подобным Гобертену. Тут Бальзак, так же как и всюду, хочет, чтобы законы имели в виду живых людей, таких, каковы они в действительности. Правда, многие его упрекали за то, что из-за политических предрассудков он исказил (и даже оклеветал) крестьянство.