Последняя глава (Книга 3)

- Вы хотите сказать, что к тому времени вы займетесь экспериментами над кем-нибудь другим?

Он пожал плечами, покосился на нее и улыбнулся.

- Довольно странный разговор, не правда ли? Я хочу заставить вас понять, что во мне живут два человека. У одного - а его-то и следует принимать в расчет - есть свое дело, и он это дело любит. Клер должна держаться за этого человека, потому что с ним она не закиснет. Она будет в самой гуще жизни, среди незаурядных людей, у нее будут интересы и развлечения, а она это любит. У нее будет известная власть, а власть ее привлекает. Другой человек - да, если хотите, его можно кое в чем упрекнуть; но худшее уже позади, или, вернее, будет позади, когда мы снова начнем жить вместе. Как видите, я честен - или бесстыден... называйте, как хотите.

- Но я не понимаю, - сухо возразила Динни, - где же во всем этом любовь?

- Может быть, нигде. Брак основан на взаимной заинтересованности и влечении. Первая с годами растет, второе блекнет, а ведь она именно этого и хочет.

- Я не могу говорить за Клер, но думаю, что это не так.

- Ну, дорогая, вы в этой области еще совершенно неопытны.

- И, надеюсь, никогда не буду. Но мне бы очень не понравилось такое сочетание сделки и порока.

Он рассмеялся.

- А мне нравится ваша прямота. Нет, серьезно, Динни, вы должны на нее повлиять. Она совершает огромную ошибку.

Динни вдруг овладел неудержимый гнев.

- Я думаю, - проговорила она сквозь зубы, - что огромную ошибку сделали вы. Некоторые лошади не терпят плохого обращения, и потом уж с ними ни за что не поладишь.

Он промолчал.

- Вы едва ли захотите, чтобы в вашей семье был развод, - заметил он наконец и пристально посмотрел на нее. - Я уже сказал Клер, что вины на себя не возьму. Очень сожалею, но в этом я тверд. Кроме того, если она ко мне не вернется, то все равно жить, как ей вздумается, я не позволю.

- Вы хотите сказать, что если она вернется, тогда позволите? продолжала Динни сквозь зубы.

- Вероятно, этим дело бы и кончилось.

- Понятно. Пожалуй, нам пора проститься.

- Как вам угодно. Вы считаете меня циником? Не спорю. Но я сделаю все, чтобы Клер вернулась. А если она не вернется, пусть пеняет на себя.

Они остановились под фонарем, и Динни заставила себя посмотреть ему в глаза. Этот человек, с кошачьей усмешкой и неподвижным взглядом, напоминал огромного бесстыдного и безжалостного кота.

- Я все поняла, - сдержанно сказала Динни. - Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, Динни! Мне очень жаль, но лучше уж играть в открытую. Вашу руку!

Неожиданно для самой себя она протянула ему руку и свернула на Маунт-стрит.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Когда Динни входила в дом тетки, она всей душой сочувствовала сестре и вместе с тем понимала теперь, почему Клер все же вышла за Джерри Корвена. В нем действительно таилась какая-то гипнотическая сила, какая-то вызывающая бесстыдная дерзость, не лишенная известной притягательности. Естественно, что он имел огромную власть над туземцами и мягко, но вместе с тем беспощадно заставлял их подчиняться своей воле; он мог подчинять себе даже своих сослуживцев. Динни понимала также, как трудно, должно быть, отказывать ему в физической близости, пока он не оскорбляет человеческое достоинство.

Из печального раздумья ее вывел голос тетки, говоривший:

- Вот она, Адриан!

На верху лестницы стоял дядя Адриан; его лицо с козлиной бородкой выглядывало из-за плеча сестры.

- Пришли твои вещи, детка. Где ты была?

- У Клер, тетечка.

- Знаешь, Динни, - сказал Адриан, - а ведь я не видел тебя чуть ли не целый год.

- И я тоже, дядя. Как в Блумсбери? Все благополучно? Кризис не повлиял на ископаемых?

- Ископаемые in esse {Как они есть сейчас (лат.).} чувствуют себя прекрасно; in posse {Что касается их будущего (лат.).} они очень ненадежны, а денег на экспедиции у нас нет. Происхождение Homo sapiens {Разумного человека (лат.).} больше чем когда-либо покрыто туманом.

- Одеваться к ужину не нужно, Динни, Адриан остается. Лоренс будет так рад. Вы можете поболтать, пока я пойду распущу пояс. Может быть, ты хочешь подтянуть свой?

- Нет, спасибо, тетечка.

- Тогда иди туда.

Динни вошла в гостиную и села рядом с дядей. Дядя, худой и бородатый, с серьезным морщинистым лицом, загорелым даже в ноябре, сидел, скрестив длинные ноги, смотрел на нее сочувствующим взглядом и, как всегда, казалось, готов был слушать ее сердечные излияния.

- Ты знаешь насчет Клер, дядя?

- Голые факты, без "почему" и "отчего".

- Но они весьма некрасивы. Ты когда-нибудь имел дело с садистом?

- Однажды - в Маргете. В школе. Тогда я, конечно, не понимал, в чем дело, а потом сообразил. Ты хочешь сказать, что Корвен - садист?

- Так говорит Клер. Я шла с ним от ее дома. Очень странный человек.

- Неужели психопат? - спросил Адриан, поежившись.

- Разумнее нас с тобой. Но он желает все делать как ему нравится, совершенно не считаясь с другими, а когда это не удается, он кусается. Не может ли Клер получить развод, не предавая гласности их интимную жизнь?

- Только если добыть бесспорные доказательства измены.

- А их придется добывать здесь?

- Получить их с Цейлона вряд ли удалось бы, да и стоило бы очень дорого.

- Клер пока не хочет, чтобы за ним следили.

- Конечно, дело это довольно грязное, - отозвался Адриан.

- Знаю, дядя. Но ведь иного выхода нет?

- Нет.

- Сейчас она считает, что лучше всего оставить друг друга в покое; а он говорит, что если она с ним не вернется на Цейлон, то пусть пеняет на себя.

- Значит, тут еще кто-нибудь замешан?

- Есть один молодой человек, он в нее влюблен, но она говорит, что между ними ничего нет.

- Гм... "Молодость! Молодость!" - как сказал Шекспир. Приятный юноша?

- Я видела его только несколько минут. По-моему, очень славный.

- Это палка о двух концах.

- Я во всем верю Клер.

- Ты знаешь ее лучше, чем я, дорогая, но ведь она не очень-то терпелива. Сколько здесь пробудет Корвен?

- Она говорит, самое большее - месяц. Уже неделя, как он приехал.

- Он с ней виделся?

- Один раз. И опять пытался сегодня. Я его увела. Она ужасно боится этих встреч.

- Но ведь как муж он имеет полное право с ней видеться.