Прометей, или Жизнь Бальзака

"Это сущий разор, говорит он, и обязуется найти мне что-нибудь получше за те деньги, которые выручит от продажи... Гаво искренне любит меня... Он оберегает мое самолюбие куда больше, чем я сам, но он ужаснейший копуша. Ему очень хотелось бы заплатить кое-какие вопиющие долги, и я плачу эти страшные долги - из тех денег, которые хотел оставить себе на жизнь. А ведь чтобы заработать денег, надо творить, всегда творить. Я уже начинаю бояться, как бы не утратить обычной своей работоспособности".

Но этого он напрасно страшился. Несмотря на разочарования и болезни, продукция его была все так же обильна и достойна его таланта. Повесть "Онорина", которую, по его словам, он написал в три дня (он любил так пококетничать), оказалась новеллой чистой по тону и вместе с тем смелой по сюжету, такой же изящной, такой же очаровательной, как "Покинутая женщина" и "Дочь Евы". Онорина оставила мужа, благороднейшего из мужей, графа Октава де Бован, ради недостойного любовника, который тотчас же ее бросил. Она живет одиноко, пытаясь зарабатывать на жизнь ремеслом цветочницы, хотя муж только о том и мечтает, чтобы она вернулась к нему. Но у нее физическое отвращение к мужу, и она предпочитает трудную, одинокую жизнь положению царицы светского общества, которое обрекло бы ее терпеть ласки ненавистного человека. Он издали опекает ее и тайком ей помогает, по дорогой цене скупая через магазин искусственные цветы, которые она делает. В анализе любви Октава к непокорной беглянке Онорине сквозят страхи Бальзака, который жаждет близости с Евой Ганской и не знает, вернется ли она когда-нибудь. Он описывает ей (через посредство Октава) свои мучительные ночи:

"Разве вы можете видеть, как я усмиряю самые жестокие приступы отчаяния, любуясь миниатюрой, на которой мой взгляд узнает овал ее лица, мысленно целую ее лоб, ее улыбающиеся уста, впиваю аромат ее белой кожи; я смотрю, вглядываюсь, и мне кажется, я ощущаю и могу погладить шелковистые локоны ее черных волос. Разве вы знаете, как я трепещу от надежды, как ломаю руки от отчаяния, как брожу по грязным парижским улицам, чтобы хоть усталостью укротить свое нетерпение?.. Иногда по ночам я боюсь сойти с ума, меня ужасают внезапные переходы от вспышек слабой надежды, рвущейся ввысь, к полному отчаянию, низвергающему меня в такие бездны, глубже которых не найти... За три дня до прибытия Марии-Луизы Наполеон в Компьене в нетерпении катался по брачному ложу... Все великие страсти на один лад. В любви я поэт и император!.."

Рассказ написан проникновенно. Однако Бальзак сомневался в успехе: "Онорина" сама по себе хороша, беспокоит только сдержанность стиля - пока она беспокоит лишь меня одного, есть люди, которые находят, что это великолепно. Но может быть, это убого!.." - делится он с Ганской своими опасениями. Неудивительно, что Бальзак сомневается в себе, ведь на пего так яростно нападают. Критики плохо приняли "Альбера Саварюса": "Слог тяжелый, неповоротливый... от него отдает усталостью". Появился новый бог романа-фельетона - Эжен Сю. Вся Франция ждет продолжения "Парижских тайн". В журнале "Ревю де Де Монд" критик заявил, что автор "Луи Ламбера" и "Евгении Гранде" пережил себя. А ведь это было несправедливо до нелепости. Неужели можно сказать о писателе, что он "пережил себя", когда его ум почти одновременно вынашивает столько произведений: конец "Утраченных иллюзий", "Провинциальная муза", "Эстер", или "Торпиль", "Изнанка" современной истории"! И все это создается отрывками, наспех, потому что журнал "Мюзе де Фамий" или какая-нибудь газета требовали немедленно представить рукопись, а Бальзаку нужно было в это время мчаться в Ланьи, читать и перечитывать в провинциальной типографии корректуру "Человеческой комедии" - по двести часов в месяц. Ведь как ни был задерган Бальзак, а он по десяти, по одиннадцати раз выправлял текст своих произведений, чего не делали ни Дюма, ни Эжен Сю.

Он жил тогда, словно каменщик, которому пришлось бы строить четыре-пять домов сразу, или как шахматист, играющий десять партий одновременно и все их выигрывающий. Он с легкостью принимается за роман, прерванный несколько лет назад. Так, например, "Провинциальная муза" долго "доходила на слабом огне" невидимого очага Бальзака. В 1832 году был задуман рассказ "Большая Бретеш". В 1837 году в "Сценах провинциальной жизни" мы находим новеллу "Большая Бретеш, или Три мести", где говорится о живущей в Сансере добродетельной и несчастной супруге карлика, которую любит королевский прокурор и которой два парижанина, доктор Бьяншон и журналист Лусто, желая напугать красавицу, рассказывают три ужасных случая мести обманутых мужей. Тут был использован, хотя и не полностью, бурный поток доверительных сообщений Каролины Марбути; но вместо Лиможа, фигурирующего в "Провинциальной музе", Бальзак описал здесь Сансер, маленький городок, который он знал по рассказам своего друга доктора Эмиля Реньо.

В 1843 году ему пришла мысль по-своему перевернуть роман Бенжамена Констана "Адольф" и показать такую же драму, но с точки зрения женщины; и тогда он опять извлекает из склада своих аксессуаров Каролину Марбути и превращает ее (при помощи примесей и переделок) в "Провинциальную музу". Героиня романа Дина Пьедефер, принадлежащая (как и Каролина Марбути) к протестантской семье, выдана была родителями замуж за богатого и похожего на насекомое уродца Ла Бодрэ. У нее (так же как у Каролины Марбути) литературный салон, где она читает свои стихи местной знати, своим восторженным поклонникам или завистливым соперницам. Так же как и Каролина Марбути, Дина Пьедефер, хотя за ней очень ухаживали, долго оставалась верна своему карлику.

Однажды в Сансер приезжают (как приехал в дом Марбути доктор Дюпюитрен) в связи с предстоящими парламентскими выборами два уроженца Сансера, ставшие в Париже знаменитостями: доктор Орас Бьяншон и фельетонист Этьен Лусто, лентяй и хвастливый болтун. Дина, ослепленная краснобайством Лусто, становится его любовницей и после его отъезда узнает, что беременна. "В характере Дины есть черты "женского донкихотства", что и определяет ее судьбу, - пишет Бардеш. - Она потеряла десять лет жизни, разыгрывая роль странствующего рыцаря в сфере интеллектуальной... И такую же ошибку она совершает в любви..." Она ринулась в Париж, решив жить там с Лусто, и тут роман становится жестоким. Женщина большой души натолкнулась на человека недостойного, который, призвав на помощь шайку лореток и таких же, как он, шалопаев-приятелей, разыгрывает фарсовую сцену, чтобы избавиться от любовницы. Дина, благородное создание, верит всему, ничего не понимает и отвечает на издевательства чудесной преданностью. Но через шесть лет, когда перед ней открывается вся подлость ее любовника, она отказывается играть роль Элеоноры из романа "Адольф", который внимательно прочла. Вместо того чтобы стонать и плакать, она возвращается к своему насекомообразному мужу, и тот принимает ее вместе с двумя сыновьями от Лусто. Эта книга, полная горького и сильного чувства, показывала (что весьма характерно для Бальзака) неизбежное вырождение всякой любви, не считающейся с законами общества.