Роковые сапоги

Капитан Стабз стал одним из самых модных кавалеров Челтнема, Харроугета, Бата и Лемингтона. Я хорошо играл в вист и на бильярде - так хорошо, что в конце концов все стали отказываться играть со мной, видя, насколько я превосхожу их в умении и ловкости. И вот представьте себе мое изумление, когда, прогуливаясь как-то по Хай-стрит в Лемингтоне (случилось это лет через пять после той портсмутской истории), я вдруг увидел человека, который живо напомнил мне двор некоего мясника и многое другое, - одним словом, навстречу мне шел Добл. Он тоже был одет en militaire {Как военный (франц.).} - в мундире со снурками и сапогах со шпорами; а рядом с ним выступала нарядная, вся унизанная кольцами и опутанная цепочками черноволосая дама семитского вида, в зеленой шляпке с павлиньими перьями, лиловой шали, желтом платье, розовых шелковых чулках и голубых башмачках. За ней тянулись трое детишек и красавец лакей. Не заметив меня, они все вошли в гостиницу "Ройал".

В гостинице меня знали, и один из тамошних официантов сообщил мне, кто они такие: спутника дамы зовут капитан Добл, он сын богатого поставщика сукна армии его величества ("Добл, Хобл и Кь", Пэл-Мэл); а сама дама - некая миссис Манассе, вдова американского еврея и владелица несметного состояния, скромно живущая сейчас со своими детьми в Лемингтоне. Я, разумеется, всюду вел себя как человек со средствами, получивший в наследство от отца огромные деньги и тысячи акров земли, - никогда не следует признаваться, что у тебя за душой ни гроша. Увы, в те дни я был джентльмен с головы до пят, и все почитали за честь пригласить меня к обеду.

На следующий день я забросил Доблу свою визитную карточку, черкнув на ней несколько строк. Он не только не нанес мне ответного визита, но даже не ответил на мою записку. Однако через день я снова встретил их с вдовой на улице. Я быстро подошел к ним, схватил его за руку и горячо заверил, что счастлив видеть его, - так оно, кстати, и было. К моему изумлению, Добл замялся, и только трусость помешала ему заявить, что он не знает меня. Но я бросил на него грозный взгляд и воскликнул:

- Как, Добл, дружище, ты забыл своего старого Стабза и наши приключения с дочками мясника? Добл кисло улыбнулся и промямлил:

- А, да, в самом деле - вы, кажется, капитан Стабз.

- Да, сударыня, перед вами бывший однополчанин капитана Добла, который так много наслышан о вашей светлости и так вами восхищен, что берет на себя смелость просить своего друга представить его вам.

Доблу пришлось подчиниться, и капитан Стабз был по всем правилам представлен миссис Манассе. Вдова была сама любезность, и, когда мы стали прощаться, сказала, что надеется видеть меня сегодня вечером у себя в гостиной, пусть капитан Добл приведет меня, - у нее собирается несколько друзей.

Видите ли, в Лемингтоне все знают друг друга, я же был известен там как офицер в отставке с семью тысячами фунтов годового дохода, которые достались мне после смерти отца. Добл приехал в Лемингтон после меня, но так как он поселился в гостинице "Ройал" и стал обедать за табльдотом, то и познакомился с вдовой раньше. Я понимал, однако, что если позволю ему сплетничать обо мне, - а ему было что порассказать, - прощай тогда все удовольствия Лемингтона и все мои надежды. Поэтому я решил пресечь его намерения в корне. Вдова вошла в гостиницу, и мой приятель Добл вознамерился отделаться от меня, но я остановил его и сказал:

- Мистер Добл, я прекрасно вас понял. Вы хотели сделать вид, что не знакомы со мной, потому что я, видите ли, не пожелал драться на дуэли в Портсмуте. Слушайте, Добл, я не герой, но и не такой трус, как вы, и вам это известно. Вы не Уотерс, и с вами я буду драться, имейте это в виду.

Драться я, пожалуй, и не стал бы, но после нашей истории с мясником я понял, что другого такого труса, как Добл, нужно поискать, а если пригрозить человеку хорошенько, от этого никогда еще не было никому вреда, ведь вовсе не обязательно приводить угрозу в исполнение, правда? Слова мои произвели на Добла должное действие, он что-то пробормотал, покраснел и тут же поклялся, что у него и в мыслях не было отказываться от знакомства со мной. Так что я не только с ним подружился, но и заставил его молчать,

Вдова очень к нему благоволила, однако сердце у нее было вместительное: вокруг нее увивалось еще несколько джентльменов, на которых она произвела столь же сильное впечатление, как и на Добла.

- Поглядите на эту миссис Манассе, - обратился ко мне за столом незнакомый джентльмен (забавно, что он тоже был еврей). - Стара, страшна, как смертный грех, а мужчины так и вьются вокруг нее, и все из-за денег.

- У нее есть деньги?

- Восемьдесят тысяч фунтов, сэр, да у каждого из детей по двадцать тысяч, это мне доподлинно известно. Я стряпчий, а люди моей профессии всегда точно знают, сколько стоят наши именитые сограждане.

- А кто был мистер Манассе? - спросил я.

- Мистер Манассе был торговец табаком из Вест-Индии, сказочно богатый, но - увы! - не знатного происхождения, да еще и женился бог знает на ком, это между нами. Дорогой сэр, - зашептал джентльмен, - она постоянно влюблена. Сейчас ее предмет капитан Добл, на прошлой неделе был кто-то другой, а через неделю им, может быть, станете вы, если только - ха-ха-ха! пожелаете присоединиться к толпе ее поклонников. Что до меня, то - слуга покорный, будь у нее хоть вдвое больше денег!

Что мне было за дело до душевных качеств женщины, если она богата? Я знал, как нужно действовать. Я рассказал Доблу все, о чем сообщил мне за обедом джентльмен, и, поскольку хитрости мне было не занимать, я представил ему вдову в таком черном свете, что бедняжка совсем струхнул, и поле битвы осталось за мной. Ха-ха-ха, не сойти мне с этого места, Добл поверил, что миссис Манассе собственными руками задушила своего мужа!

Благодаря сведениям, которые я получил от моего приятеля стряпчего, я повел игру так ловко, что не прошло и месяца, как вдова стала оказывать мне явное предпочтение. Я сидел рядом с ней за обедом, пил вместе с ней воду у источника, ездил с ней верхом, танцевал с ней; и однажды на пикнике в Кенилворте, когда было выпито достаточно шампанского, я попросил ее руки и сердца и получил согласие. Еще через месяц Роберт Стабз, эсквайр, повел к алтарю Лию, вдову покойного 3. Манассе, эсквайра, с острова Сент-Китс!