Спасатель. Рассказы английских писателей о молодежи

Первый час прошел совсем приятно. Уже пошел второй час, и тут оно и случилось.

— Изобел, стой смирно. — Он смотрел через ее плечо на двери. — Не оборачивайся.

— Это еще почему?

— Слушай, если ты обернешься, будь готова ко всему.

— Да что там такое? Привидение, что ли?

Он молчал.

— Уолтер… Там… Там…

— Да, там Рафферти, — сказал он. — Только что вошел, разговаривает с Хелен и Родриком.

— Я не знала, что они знакомы, — прошептала она.

Оба замерли на месте. Потом она резко повернулась и поставила пустой стакан на стол. Теперь она стояла вполоборота к дверям.

— Спасибо, что предупредил меня, Уолтер, — сказала она твердым голосом. — И больше об этом говорить не надо. Спасибо, что предупредил заранее, не то я с ним могла столкнуться и, наверно, растерялась бы. Но раз я знаю, что он здесь, я могу его избегать, хотя вообще мне совершенно все равно.

— Он с девушкой, — сказал Уолтер. Он искоса поглядывал на Рафферти, делая вид, что смотрит куда-то в сторону.

— Мог бы мне и не говорить. Он их всегда приводит.

— Надо сказать, что на этот раз он подхватил призовую лошадку — всех забьет.

— Ну и что? Мог бы об этом не распространяться.

— Ничуть я не распространяюсь. Просто сказал — вот это да! Волосы каштановые, личико сердечком, такое трогательное.

— Благодарю. Сейчас я сама обернусь и рассмотрю ее как следует.

— А глаза огромные-огромные…

— Спасибо, Уолтер. У меня, может быть, глаза и не такие огромные, но я прекрасно все увижу, даже издали, можешь мне подробностей не сообщать, — голос Изобел стал резче.

— А ты расстроилась, — сказал он заботливо. — Конечно, есть от чего расстроиться, вдруг такая встреча. Может быть, уйдем?

— Ни в коем случае.

— Можно я скажу Родрику и Хелен, что мы непременно должны попасть еще в одно место?

— Нет, нельзя. Почему это я должна убегать из гостей, хотя тут и не очень весело, оттого, что этот противный тип сюда явился? Да он может появляться где угодно всю мою жизнь. И каждый раз с другой девушкой.

— Впрочем, если бы он закрепился за этой, я бы его не осудил. Эта всех забьет.

— Уолтер, если ты еще хоть раз скажешь «всех забьет», даю тебе честное слово, я завизжу.

— Но она и вправду всех забьет, — сказал он упрямо.

— Честное слово, я сейчас завизжу на весь дом, не смей мне больше говорить про нее.

— Не завизжишь, не то все подумают, что у тебя истерика оттого, что пришел Рафферти.

— Никто не подумает, — вспыхнула она. — По-моему, тут ни один-единственный человек не знает про нас с ним.

Он только хмыкнул.

— Хо, сказала тоже. Да ты знаешь, что делает Рафферти, когда он не занимается любовными делишками? Сидит в баре и рассказывает про свои победы всем, кому охота слушать.

— Господи, до чего ты противный, — сказала она, пристально вглядываясь в его лицо, словно видя его впервые. — Тебя просто разъедает ревность, даже лицо перекосилось.

— Что же, по-твоему, я вру, что ли?

— Не знаю, врешь ты или нет, только все это сплошное безобразие. Ты просто помешался от ревности.

— И все-таки надо отдать ему должное хоть в одном, — сказал Уолтер. — Выбирать их он мастер.

— Ты опять про эту несчастную девчонку?

— Да не только про нее. Он ведь и тебя выбрал.

— Спасибо за то, что валишь нас в одну кучу.

Уолтер помолчал, прежде чем решиться на ответ:

— А что тут такого? Если Рафферти вас валил в одну кучу, почему же мне нельзя?

Она тут же дала ему пощечину. В общем шуме никто не услышал хлопка, и только те, кто стоял поближе, заговорили еще громче, стараясь показать, что они ничего не заметили.

— Ну чего ты ждешь? — прошипела она, густо покраснев. Слезы потекли у нее по щекам. — Ступай гоняйся за этой «трогательной» сучкой — личико сердечком. Изо всех сил старался меня подловить, занять его место, теперь валяй попробуй ее отбить.

— Может, он на ней хочет жениться, — тупо сказал Уолтер.

— Не беспокойся, тебе это не помешает. Даже если женится — он тут же ее бросит, заведет шашни еще с десятком других, новеньких. Вот для тебя отличная должность — утешитель бедных брошенных крошек — глаза как блюдце, личико сердечком.

— Не забудь про каштановые волосики.

Она круто повернулась и уставилась в ту сторону, где стоял Рафферти со своей девушкой. Целую минуту она сверлила девушку глазами, не переводя взгляда на Рафферти. В конце концов под этим настойчивым взглядом девушка подняла голову, встретилась глазами с Изобел и что-то сказала Рафферти. Он тут же повернул к ним голову — красивую крупную ирландскую голову, — что-то ответил девушке, и оба сразу отвернулись.

— Ну что, видел? — Изобел тоже круто повернулась. — Я таки заставила ее стать к нам спиной. Теперь тебе уже нельзя на нее глазеть. Испортила тебе вечер, да? Ах, как жаль!

— Перестань, забудь о них. И ничуть ты мне ничего не испортила. Кстати, вид с тылу ничуть не хуже фасада.

— Хочешь еще раз схлопотать по морде?

— Не возражаю, тем более что ты чуть ли не в первый раз проявила ко мне какое-то внимание.

Она еще вся была в напряжении, но постепенно стала успокаиваться, выражение лица смягчилось.

— Понимаю, — сказала она тихо, дотронувшись до его руки. — Прости меня, все это так глупо. — Она взглянула на него почти что с нежностью: — Но ты напрасно старался, Уолтер.

— Старался? Как?

— Старался заставить меня ревновать, сознавайся, ты для этого все и говорил?

— Не знаю, — сказал он, не глядя на нее. — Жуткая штука — ревность.

Она снисходительно улыбнулась:

— Глупо, что я сразу не поняла.

— Может быть, походим немного? — спросил он. — Не то скоро пора будет идти домой, а мы так ни с кем и не поговорили.

— Зато мы с тобой поговорили.

— Да, конечно, но все же есть какой-то долг вежливости.

Она пожала плечами, и они стали переходить с места на место. Уолтер налил вина Изобел и вернулся к столу — наполнить и свой стакан. В ту минуту, как она осталась одна, к ней подошла малознакомая девушка и втянула ее в разговор с группой людей, чьи имена, брошенные на ходу, Изобел и не старалась разобрать.

Уолтер с полным стаканом в руке не делал никакой попытки вернуться к Изобел. Он смотрел по сторонам, пока не увидел спутницу Рафферти.

Нет, она действительно тут всех забивала. Шейка у нее действительно была как мрамор. Раньше он этого не заметил, а теперь готов был признать, что эта шейка ничуть не хуже личика сердечком, огромных глаз и элегантно подстриженных каштановых волос.

— Мастер он их выбирать, этот Рафферти, — пробормотал он.

Тут подошла Изобел:

— Уолтер, я тебе разрешаю отвести меня домой!

— Правда? — сказал он.

— Да, милый, я устала, и мне тут надоело. Тебя я и не спрашиваю, — и она улыбнулась ему нежной, заговорщической улыбкой. — Ты ведь всегда стараешься избегать людей и побыть со мной. Ну вот, теперь пусть будет по-твоему.

Он принес ее пальто. Они пробормотали какие-то извинения, с кем-то попрощались, и теплая тихая летняя ночь встретила их на улице.

— Знаешь, — начала она, когда они молча прошли несколько шагов, — отчасти я и не жалею, что он там появился.

— Правда?

— Да. Откровенно говоря, я даже рада.

И я тоже, подумал он.

— Мне все стало гораздо ясней, — сказала она.

Может быть, Родрик знает, кто та девушка, где она живет, подумал он.

— Понимаешь, если бы меня заранее предупредили, что он там будет, я бы, наверно, так нервничала, что не захотела бы пойти. А так я туда пошла, и он там был, и, в конце концов, никакого значения это не имело.

— Да, конечно, — сказал он.

— Мне эта встреча помогла понять до конца, насколько во мне умерло чувство к нему, — сказала Изобел. — Умерло безвозвратно.

— Ну и слава богу, — сказал он.

Она молчала, пока они не повернули на ее улицу. Потом взглянула на него:

— И кроме этого, тебе нечего сказать?