Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго

"Вы говорите - "монархия славы". Вот как! У вас есть слава? Покажите нам ее! Любопытно, о какой славе может идти речь при таком правительстве!.. Только потому, что жил человек, который выиграл битву при Маренго и потом взошел на престол, хотите взойти на престол и вы, выигравший только битву при Сатори!.. Как? После Августа - Августул! Как? Только потому, что у нас был Наполеон Великий, нужно, чтобы мы имели Наполеона Малого?" [Виктор Гюго. Речь в Законодательном собрании от 17 июля 1851 г. "Пересмотр конституции" ("Дела и речи", "До изгнания")]

Впервые в Законодательном собрании осмелились произнести такие слова. Этот гневный протест, разумный по существу, смущал стыдливых заговорщиков, ведь монархисты, такие, как Монталамбер, тайно примкнули к Империи. Левые аплодировали, правые горланили. Шум стоял "невыразимый", как сообщал об этом "Монитор". Один из представителей правых подошел к подножию трибуны и заявил:

"- Мы не желаем больше слушать эти рассуждения. Дурная литература ведет к дурной политике. Мы протестуем во имя французского языка и во имя французской трибуны. Отправляйтесь с вашими речами в Порт-Сен-Мартен, господин Виктор Гюго.

- Вам известно мое имя, - воскликнул Гюго, - а я вот не знаю вашего. Как вас зовут?

- Бурбуссон.

- Это превосходит все мои ожидания. (Смех.)"

Проект пересмотра конституции был отвергнут. Так как легальный путь был закрыт, подражатель Наполеона загорелся желанием совершить насильственный переворот. Если это ему удастся, то, как говорил когда-то генерал Мале, его поддержит вся Франция, измученная парламентскими распрями. Гюго, ставший на сторону обреченной Республики, не боялся навлечь на себя бедствия. Неправедное правосудие тотчас подвергло преследованию редакторов "Эвенман". Франсуа-Виктора Гюго приговорили к девяти месяцам тюрьмы, на такой же срок приговорили Поля Мериса, Огюста Вакери - на шесть месяцев (Шарль Гюго уже был в это время за решеткой). Газета "Эвенман" была запрещена, но стала выходить новая газета - "Авенман дю Пепль". Виктор Гюго ежедневно навещал своих сыновей и своих друзей, заключенных в тюрьму Консьержери. Он пил с ними красное вино, купленное в лавке для арестантов. Вскоре, несомненно, наступит и его черед. Впереди - "крестный путь и терновый венец". В этом образе он находил горестное утешение. С одной стороны, это освобождало его совесть "от угрызений, вызываемых рабством, которое он терпел с отвращением", с другой - "мысль об изгнании уже давно занимала его воображение". Много раз мотив изгнания, то грустный, то торжественный, был лейтмотивом его жизни: Лагори - изгнанник, Эрнани изгнанник, Дидье - изгнанник, Наполеон Великий - изгнанник. "О, не нагоняйте никого, изгнание - бесчестье!" Для обыкновенных смертных - это истина, но для поэта-мечтателя не является ли изгнание освобождением, уходом, способом разрешения проблем, величественным и романтическим, столь привлекательным для него?

Нужно было все кончить и в личной жизни. Испытание чувств завершилось в пользу Жюльетты. Леони д'Онэ, развенчанная за свой проступок, утратила свои позиции. Любовь Жюльетты была более драматичной. Паломничество к могилам усопших. Клятва в вечной верности во имя двух ангелов-хранителей (Леопольдины и Клер). Тайные свидания с Жюльеттой на улице Тур-д'Овернь, поцелуи и ласки почти на глазах у супруги. "Я не виню тебя ни в чем, я лишь полна к тебе любви. Если мой образ померк в твоем воображении, я не хочу этого видеть, мое сердце всецело заполнено тобой..." Осенью, с 20 по 24 октября, было совершено паломничество в лес Фонтенбло: "Мое сердце покрылось опавшими листьями моих иллюзий. Но я чувствую, как сок жизни течет по моим жилам, он поднимается в ожидании тебя, чтобы появилось яркое цветение". Вслед за тем возникли великолепные стихи Виктора, посвященные Жюльетте:

Пускай к тебе придет - на смену горьких лет

Заря - сестра ночей, любовь - скорбей сестра.

Пускай сквозь тьму пробьется свет,

Сквозь плач - улыбка - луч добра...

[Виктор Гюго, "Созерцания". XXIV]

И наконец, письмо от 12 ноября 1851 года, достойное стиля Жюли де Леспинас.

Жюльетта Друэ - Виктору Гюго:

"Я преисполнена истинной любви, и поэтому во мне нет ни капельки эгоизма. Я собираю свое счастье по зернышкам, где бы ни находила их: на всех углах улиц и в канавах, днем и ночью, я его оберегаю и молю о нем бога во весь голос с душераздирающей настойчивостью; я протягиваю руку, и мое сердце ждет хоть малого подаяния от вашего милосердия, я бесконечно вам благодарна за него, каким бы способом вы ни оказывали его мне. Мое достоинство и моя гордость состоят в том, чтобы любить вас больше всего на свете; без хвастовства могу сказать, что достаточно преуспеваю в этом. Мое честолюбие выражается лишь в том, что я хотела бы умереть ради вас..."

Леони д'Онэ не проявляла такой сердечности. Великая любовь победоносно выдержала испытание. Судьба ускорила развязку.

4. МУЖЕСТВЕННЫЕ ЛЮДИ

Страна, которая может быть спасена

только каким-нибудь героем, не сможет

долго так существовать, даже при

помощи этого героя; более того, она

не заслуживает, чтобы ее спасали.

Бенжамен Констан

В декабре 1851 года государственный переворот стал неизбежным. Луи-Наполеон хотел сохранить власть, банда сообщников решила его поддержать. Но не для того, чтобы восторжествовали какие-либо идеи или мнения, - хозяин и его подручные поставили перед собой единственную цель: пожить на широкую ногу, и притом как можно дольше. Законодательное собрание отказало им в дотации и в продлении полномочий президента. Оставалось одно - прибегнуть к силе. А сила у них была. Армия повинуется приказам, а Собрание своим безумным решением подчинило командующего парижским гарнизоном президенту. Кто же стал бы защищать свободу? Монархисты? Выборы, предстоящие в мае 1852 года, внушали им страх. Народ? Июньские дни отделили его от либеральной буржуазии. Начиная с осени 1851 года заговорщики безнаказанно могли совершать государственный переворот. Но военный министр Сент-Арно советовал подождать, пока в Париже соберутся все члены Национального собрания, и тогда арестовать их ночью, вытащив из постелей. К тому же 2 декабря - годовщина Аустерлица и день коронации Наполеона - были для бонапартистов особо торжественны. Они избрали именно этот день.