Прометей, или Жизнь Бальзака

Пребывание в Вене принесло Бальзаку по крайней мере ту пользу, что он ощутил степень своей известности. Когда он выходил с концерта, какой-то студент поцеловал ему руку. Европа любила его, люди обставляли свои покои "на манер Бальзака". Созданный писателем мир покорил планету.

Париж. Улица Батай. Июнь 1835 года. После блестящей венской интерлюдии Бальзак снова взваливает ношу на плечи. Если верить тому, что он пишет госпоже Ганской, то родные сразу же по приезде доставили ему большие огорчения. "Ни к чему не пригодный" Анри грозил пустить себе пулю в лоб, тогда как ему просто надо было трудиться. Сестра Лора была, видимо, тяжело больна. "Дорогая, любимая матушка" совсем потеряла голову от горя. Конечно, он все несколько драматизирует, чтобы растрогать Эвелину, не подававшую признаков жизни. Желая узнать о ней новости, Бальзак советовался с "ясновидящей".

"Она сказала, что вы написали в Париж и справлялись обо мне... Она нашла, что сердце у вас несколько расширено... но никакой опасности нет. Ваше сердце, как и ваше чело, развито больше, чем у прочих смертных. Я испытывал настоящее умиление, когда она сказала мне тем торжественным тоном, какой свойствен ясновидящим: "Особы эти сильно к вам привязаны, они вас по-настоящему любят".

В будуаре, выдержанном в бело-розовых тонах, этот человек во всеоружии своей мысли, чернил и бумаги яростно боролся, заделывая бреши в своем бюджете, тут же возникавшие вновь. Лора Сюрвиль поступила безрассудно. В отсутствие Бальзака ей пришлось помочь Верде уплатить по векселю, и она отнесла в ломбард столовое серебро, которым так дорожил ее брат!

"И вот мне теперь приходится работать день и ночь, чтобы исправить последствия нелепых поступков. Таким образом, мне предстоят три или четыре месяца каторжных работ, и я прошу вас быть в это время снисходительнее. У меня не будет возможности писать вам так часто, как хотелось бы. Я должен закончить почти одновременно "Лилию долины", "Воспоминания новобрачной", подготовить том для Верде и том для госпожи Беше. Все в один голос жалуются на меня. Но не испытывайте, пожалуйста, угрызений совести; я никогда в жизни не пожалею о своей поездке, хотя она была очень короткой и главное - нам не давали почти ни минуты побыть вдвоем".

Больше чем когда бы то ни было ему нужно творить, творить, творить. И эта необходимость как бы пришпоривает гений Бальзака. За одну ночь он написал новеллу, оказавшуюся подлинным шедевром: "Обедня безбожника"; в три дня закончил "Дело об опеке". "Работать! Постоянно работать! Ночи, заполненные лихорадочным трудом, сменяют одна другую, дни, отданные обдумыванию произведений, следуют чередой!" Почтенная "вдова Дюран" уединенно живет на улице Батай. "Дражайшая и любезная вдова", - писали Бальзаку друзья. Он отвечал: "Вас будет ждать чашка кофе со сливками, такой кофе умеют варить только вдовы". Но, говоря по правде, ему ни к чему были посетители. Он был поглощен своим грандиозным трудом.

За исключением нескольких чудесных и счастливых взлетов, Бальзак работал мучительно. Еще со времени "Шуанов" он взял за правило рассматривать любой свой набросок как канву для будущего произведения, а "вышивал" он уже в корректуре. У писателя был очень неразборчивый почерк, поэтому первые гранки для него набирали старинными литерами - так называемыми "гвоздями". Затем следовало столько корректур, что издатели относили их на счет автора. "Наборщик типографии, - писал Шанфлери, - беря в руки корректуру Бальзака, чувствовал себя каторжником, отрабатывающим "урок"; справившись с нею, он отдыхал, исполняя более легкую работу". Этот всегда нуждавшийся писатель, которого по пятам преследовала свора заимодавцев, ни при каких обстоятельствах не поступался качеством своих произведений. Как "упрямый плавильщик, - по меткому образу Теофиля Готье, - он по десять - двенадцать раз подряд бросал металл в тигель, если металл этот не желал заполнять все извивы литейной формы".

Бывало, что типография подолгу ждала текст, а потом Бальзак внезапно присылал сразу две сотни листков, лихорадочно исписанных за пять ночей. Вот рассказ Эдуарда Урлиака, который приводит в своей книге Шанфлери:

"Его манера известна. Это - черновой набросок, хаос, нечто апокалипсическое, какая-то китайская грамота. Типограф бледнеет. Времени в обрез, почерк неслыханный. Постепенно чудище принимает пристойный вид; его мало-помалу переводят на общепонятный язык... Автор присылает первую, а затем вторую корректуру, они расклеены на громадных листах, каких-то афишах, ширмах!.. От каждого типографского значка, от каждого набранного слова берет начало оперенная стрела, она змеится и сверкает, как ракета Конгрива, а в конце рассыпается светящимся дождем из фраз, эпитетов, существительных - подчеркнутых, зачеркнутых, перечеркнутых, беспорядочно налезающих друг на друга. Ни с чем не сравнимое зрелище!

Представьте себе четыреста или пятьсот таких арабесок, переплетенных, слившихся, карабкающихся одна на другую, переползающих с поля одного листа корректуры на поле другого, устремляющихся с севера на юг. Представьте себе дюжину географических карт, где смешаны в кучу города, реки и горы. Клубок, перепутанный кошкой, иероглифы династий фараонов или бенгальские огни двадцати праздников сразу!.. Приходится работать наугад, полагаясь на милость божию".

В типографию приходила шестая, восьмая, десятая корректура, все они были исчерканы, снабжены множеством дополнений, испещрены стрелами. Для того чтобы создавать по нескольку томов в год при таком методе работы, нужна была сверхчеловеческая воля. Когда Бальзак трудился над каким-нибудь большим произведением, он исчезал на два или на три месяца - так некоторые реки внезапно уходят под землю, - а потом вдруг стремительно появлялся на свет божий с шедевром в руках, "тяжело дыша, в полном изнеможении", но при этом веселый и довольный. Он с размаху опускался на диван, разминал сардины в масле, намазывал на хлеб это месиво, напоминавшее ему свиную колбасу, которую так любят в Туре, проглатывал тартинку и засыпал на час. Титан казался совершенно обессиленным, но огонь, похищенный им у Юпитера, вдохнул жизнь в сотню созданных из глины человечков.