Туда, где начинается радуга (СИ)

Annotation

Гфф Анна

Гфф Анна

Туда, где начинается радуга

I Глава

"Наша машина все глубже погружалась в воду. Тусклый свет фар освещал мутную, поглощавшую нас глубину, словно указывал на ожидавшую нас неизбежность.

Понимая, что это конец, я спокойно смотрела на испуганное, полное отчаяния, лицо Алекса. Он судорожно, как в лихорадке, пытался открыть дверь, из последних сил хватаясь за уже мертвую надежду.

Пока я крепко сжимала губы, внутренний голос отсчитывал последние секунды нашей жизни.

Мысленно попрощавшись, и в последний раз взглянув на Алекса, я закрыла глаза.

Три, два, один, глубокий вдох..."

- Нет! - захлопнув книгу, жалобно простонала Эмма. - Нет, я не хочу умирать!

Снова открыв последнюю страницу, она еще раз перечитала написанное, будто за несколько секунд в этих строчках могло что-то измениться. Ее сердце бешено билось, не хватало воздуха, словно Эмма и впрямь находилась в той самой машине.

Но только в этот момент она сидела за столом в углу большой комнаты. Голова гудела, покрасневшие глаза напряженно смотрели в одну точку. Руки непроизвольно, точно не принадлежали ей, растирали виски, словно от этого в голову могла прийти нужная мысль.

- Это какая-то шутка, - сказала она тихо вслух. - Или сон. Страшный, но правдоподобный сон. Разве такое может случиться на самом деле?

Несколько дней Эмма была уверена, что это совпадение. Еще несколько дней надеялась, что это совпадение. Пока не наступил день, который сегодня зовется "вчера", и не избавил ее от сомнений.

Это произошло накануне вечером. Эмма допивала кофе в одном небольшом, всего лишь на пять столиков кафе. Обеденный перерыв у многих давно закончился, и все они вернулись в офисы, оставив после себя грязную посуду, крошки, и тишину. Официант тут же расставил деревянные стулья с мягкой, немного затертой красной обивкой на одинаковом расстоянии друг друга, и спрятался за барной стойкой, уткнувшись в свой телефон.

Эмма любила это тихое место, и могла подолгу сидеть у окна и пить капучино с корицей, наблюдая за проезжавшими мимо машинами. Вдыхая запах крепкого итальянского кофе, который, казалось, никогда не покидает эти стены, она обычно обдумывала идею своего следующего романа.

Но на этот раз она могла размышлять только над странностью этого дня, который будто проживала второй раз. Эмме казалось, что каждое его событие она уже где-то видела. Или слышала. Или сама же об этом писала.

"Обычное дежавю. Просто немного затянулось", - говорила она себе.

Но, получив счет, Эмма, не торопясь, дрожащими руками открывала замок на сумке, зная, что не найдет там ни денег, ни кредитной карты. Потом все пошло, как в уже известном ей кино: краснея от стыда, она призналась официанту, что не сможет расплатиться. Стараясь говорить как можно тише, она наблюдала за незнакомым парнем за соседним столиком, до этого момента увлеченно читавшим книгу. Услышав разговор, он посмотрел на ее растерянное лицо, затем аккуратно загнул угол страницы и, отложив книгу, подошел к столику. Извинившись, оплатил счет и смущенно улыбнулся.

- Со мной тоже такое пару раз случалось, - сказал он.

- А со мной впервые, - будто отвечая на вопрос, сказала Эмма.

Не дожидаясь, пока он попросит ее номер, как это и должно было в этот день случиться, Эмма первая об этом заговорила, и, записав его телефон на салфетке, пообещала в ближайшее время вернуть деньги. Она не любила быть кому-то должной. Пусть даже это просто чашка кофе.

Вернувшись домой около пяти часов вечера, первое, что она сделала, это нашла на полке среди прочих книг свою. И так и оставшись в джинсах и в сером свитере, села за стол и стала перечитывать один из своих романов, иногда второпях пропуская по несколько страниц.

В этот момент она поймала себя на мысли, что ненавидит собственную книгу, хотя всегда считала ее лучшим своим произведением. И сейчас ей было даже смешно, хотя нет, страшно до безумия, что эта самая книга вдруг стала повторять ее жизнь. Или жизнь стала повторять ее же книгу. Теперь и не разобраться.

На часах уже было 6.30 утра. Эмма, наконец, закрыла книгу. Она четко понимала, что теперь нужно что-то решать, и от этого внутри все больше разрасталась паника.

"Одно дело отвечать за себя и свою жизнь, а другое - еще и за своих близких", - думала она, вспоминая выдуманную историю, так внезапно перевоплотившуюся в жизнь.

Эмма всегда считала, что знать свою судьбу очень удобно и практично. Это как смотреть прогноз погоды на вечер перед тем, как утром выйти из дома. Нужно всего лишь решить: брать с собой зонт или же солнечные очки. Так и в жизни: если знать, что тебя ждет, нужно просто решить, что ты хочешь изменить и сделать это. Разве может быть что-то проще.

Но страх от мысли, что она может не справиться и все испортить, застрял большим комом в горле, который опускался все ниже, сдавливая легкие, и от этого заставляя глубже дышать.

Теперь же Эмма подумала, что, если бы можно было изменить прошлое, она бы вернулась в тот день, когда в голове впервые появились эти мысли, и навсегда их уничтожила.

- Уничтожила, - она тихо повторила вслух свою мысль, смакуя произнесенное слово. - Уничтожила.

Эмма резко встала, задыхаясь от восторга, будто только что нашла ответ на давно мучающий вопрос. Сердце забилось еще быстрее, словно ему больше, чем ей не терпелось воплотить явившуюся в голове сцену в жизнь.

Среди разного хлама, валявшегося в небольшой кладовой около входной двери, она нашла старое садовое ведро, которое ей когда-то отдала бабушка. Эмма долго от него отказывалась - ведь зачем писателю ведро. Разводить сад или огород она собиралась в самую последнюю очередь. Бабушка тогда не обиделась на эти замечания только потому, что не собиралась сдаваться. Через неделю Эмма нашла это ненавистное ей ведро именно там, откуда достала.

Поставив его в центре комнаты, она схватила со стола книгу и стала вырывать страницы, кидая их на дно.

На секунду остановившись, она вспомнила про черновик, который вместе с другими рукописями хранила в большой коробке на дне шкафа с одеждой. Три толстые исписанные тетради, связанные между собой розовой подарочной лентой, сохранившейся с какого-то праздника, Эмма бросила для верности вслед за разорванными страницами.

Оставалось лишь найти то, чем все это можно было поджечь. Эмма прошла по квартире, заглянула в каждый ящик со всякой ерундой, оставленной на всякий случай, и нашла забытую Риком зажигалку на небольшой деревянной тумбе в прихожей. В любой другой день, она бы с отвращением выбросила ее, а потом бы сказала, что, скорее всего, он забыл ее где-то в другом месте, или же просто потерял. Эмма терпеть не могла, когда Рик курил. Но на этот раз была ему благодарна.

Она опустилась на пол, достала из ведра один лист, подожгла его и бросила в общую кучу. В этот момент Эммой двигала странная и даже безумная мысль: если избавлюсь от всего, что связано с книгой, и с тем, что она начала диктовать мою жизнь, я сама прекращу то, что пыталась начать.

Смотря на горящую бумагу и поднимавшийся над ней темно-серый дым, Эмма тихо с сожалением произнесла:

- Вот сначала ты хочешь знать свое будущее, а потом не знаешь, что с этим делать.

Комната быстро заполнялась тяжелым запахом гари, а Эмма все не могла оторваться от вида огня, уничтожавшего 350 страниц ее мыслей.

- О, чёёёрт! - вдруг, словно придя в себя от шока, простонала она, когда от книги остались лишь почерневшие страницы. - Вот же чёрт!

Наивная и глупая радость сменилась отчаянием. Эмма вспомнила о еще нескольких тысячах экземпляров, разлетевшихся по книжным магазинам города.