Его зовут Ангел (СИ)

Санкт-Петербург ― город прекрасных мест. И я была во многих из них. Но моим любимым является небольшой участочек берега на озере Лахтинский Разлив. Оно находится в получасе езды на велосипеде от моего дома. Я бываю там каждый день. В этом крохотном по сравнению со всем огромным, но пустым миром месте во мне пробуждается призрачная возможность видеть краски. Это мой плот, блуждающий по темным волнам бескрайнего океана-жизни. Это место ― моя цитадель спокойствия. Только там я чувствую себя в безопасности.

Я еду мимо домов, по тротуару, и наслаждаюсь прохладой. Солнца нет, и это хорошо. Жара сейчас некстати. То, что я люблю проводить время в тишине, на природе, еще раз подтверждает то, что я «не от мира сего». Так думает моя мама. Она часто выражает свое недовольство относительно того, что я постоянно где-то пропадаю. Ей не нравится, что я не такая, как все. Ей не нравится, что у меня нет друзей. Она хочет, чтобы я была такой же пустоголовой, как и мои одноклассницы. Мама не понимает меня. Как и папа. Они будто чужие люди мне.

На самом деле, в том, чтобы быть одиночкой, нет ничего плохого. Никто не может причинить мне реальную боль, потому что у меня нет даже фальшивых друзей. Никто по-настоящему не обидит меня, какие бы обидные слова мне ни адресуют, кроме родителей. К сожалению, от них я не могу себя оградить, хотя стараюсь добиться этого. Они причиняют мне боль. Своим непониманием, своим невниманием, своими словами и действиями. Но они не замечают этого. Перед ними я действительно уязвима. И это ужасно.

За своими мыслями я не замечаю, что подъезжаю к озеру. Я сворачиваю на узкую тропинку и еду до конца. Затем слезаю с велосипеда и иду в сторону деревьев по траве. Это единственный способ добраться туда, куда ни один нормальный человек не сунется. Кроме меня, конечно же.

Я иду несколько минут и вскоре выхожу на открытый участок, покрытый сочно-зеленой травой и обрамленный высокими деревьями. В центре полянки находится большой валун в форме невеликого холма. А еще отсюда открывается потрясающий вид на озеро.

Вот оно ― мое маленькое райское местечко.

Я нашла мою цитадель три года назад и с тех пор бываю здесь почти каждый день. Особенно красиво здесь летом и по вечерам, когда сумерки опускаются на озеро, и все замирает, готовится ко сну. К сожалению, я не знаю, как это место выглядит ночью и на рассвете. Уверена, что так же потрясающе, как и днем.

Я оставляю велосипед и иду к воде. Она холодная, когда я окунаю в нее пальцы. Вытащив их и встряхнув кистями, я отдаляюсь от воды и иду к валуну. Сажусь и прислоняюсь к нему спиной, откидываю голову и наблюдаю, как вдали хмурое небо сливается с тонкой полосой верхушек деревьев и темной водной гладью.

Тишина. Приятная. Спокойная. Она не давит, а освобождает. Мне хорошо. Здесь я чувствую умиротворение. Здесь я могу думать обо всем на свете и быть уверенной в том, что меня никто не потревожит. Это только мое место.

Я вспоминаю все, что произошло сегодня в школе, и останавливаю ход своих мыслей на новеньком.

Ангел.

Я фыркаю над своими мыслями. Хорошо, что меня никто не видит, а то подумали бы, что я сумасшедшая. Хотя, я почти на девяносто девять и девять десятых процента уверена, что меня и так считают малость свихнувшейся. Что ж, в любом случае, мне плевать на это.

Итак, Ангел.

Для начала мне стоит для себя уяснить, что мои родители не такие уж и странные, раз решили назвать меня Августой. До этого момента я считала, что странно, что меня назвали в честь летнего месяца. Но сейчас пальму первенства по странностям берут на себя родители моего нового одноклассника, которые решили назвать его Ангелом… Если бы я «удостоилась чести» носить подобное имя, то точно бы не покидала пределы своей комнаты. Никогда.

За весь учебный день новенький не заговорил ни с одним человеком из нашего класса, что крайне удивительно. А еще я думаю о том, откуда взяла шрам на его лице. Почему же он хромает? Избили? Упал?.. Варианты крутятся в моей голове, но все это лишь догадки. Откуда взялся этот Ангел со своим пронизывающим взглядом, вежливой улыбкой и симпатичным лицом? И почему меня вообще это заботит?

Я издаю усталый вздох и закрываю глаза. Полная релаксация. Попадая сюда, я абстрагируюсь и погружаюсь в состояние, очень близкое к трансу, но это не транс. Я думаю, это просто отдых. Здесь отдыхает как мое тело, так и мозг. Здесь нет ограничений и запретов. Здесь никто не тыкает в меня пальцами, не смеется надо мной и не говорит гадкие слова. Этому месту, в отличие от остальных, все равно, что я за человек, и какое место занимаю в обществе.

Когда я собираюсь возвращаться домой, начинается сильный дождь. К тому времени, как я выбираюсь на главную дорогу, вся моя одежда промокает. Я сажусь на велосипед и неторопливо еду в обратном направлении.

Ливень не прекращается до тех пор, пока я не подъезжаю к дому. Как назло, когда я оказываюсь в подъезде, тучи рассеиваются, и появляется радуга, но солнца так и нет. Я знаю, что родители, увидев меня в таком… мокром состоянии, начнут кричать. Точнее мама. А еще она заворчит, что от моего велосипеда постоянно остается много грязи. А папе будет все равно.

Я открываю дверь своим ключом и уже из прихожей слышу, как родители о чем-то спорят. Я стараюсь не вдаваться в подробности, потому что всех их разговоры сходятся к одному, к работе. Я снимаю тяжелую из-за сырости обувь и иду в ванную. Там беру тряпку и выхожу из квартиры. Мою колеса у велосипеда и захожу уже с ним обратно. Качу его через гостиную к балкону, а родители все продолжают спорить. Они даже не замечают меня. Когда я направляюсь к своей комнате, мама все же обращает внимание на мой внешний вид.

― Ты что, с ума сошла? ― ужасается она. ― Ты каталась под дождем? Совсем не думаешь?!

Я ничего ей не говорю. Пусть покричит.

― Хочешь заболеть? ― мама у меня много злится, хотя внешне она красивая, с длинными светлыми волосами, голубыми глазами и стройной фигурой. Но красивые люди, как я понимаю, часто бывают злыми. ― Только попробуй, в школу все равно ходить будешь!

Я киваю и иду в свою комнату, а они с папой возвращаются к спору.

Глава третья

Утро вторника такое же, как утро понедельника… как утро любого дня. Оно ужасное и никем нелюбимое. Прямо как я.

Я так же встаю с мыслью об убийстве будильника, затем одеваюсь и иду в ванную, а когда выхожу оттуда, то слышу в квартире тишину. В холодильнике так же нет еды, и я делаю себе бутерброды, только на этот вместо батона черный хлеб, и к маслу добавляю клубничное варенье.

И я иду в школу десять минут.

Первый урок физкультура. У меня от нее пожизненное освобождение из-за порока сердца. Доктор говорит, что мне нужно заниматься лечебной физкультурой и соблюдать специальную диету, но ни того ни другого я не делаю. Порок сердца ― это классно и ужасно одновременно. Классно потому, что если бы я ходила на физкультуру, то точно бы не отличалась за особые успехи по этому предмету. А ужас в том, что иногда у меня бывают сильные сердечные боли. Я могу проснуться ночью, и иногда боли вызывают у меня слезы.

Я захожу в школу и сразу иду в спортзал, не заходя по пути в раздевалку. Там мне делать нечего. Урок должен начаться уже через минуту. Я здороваюсь с учителем физкультуры ― Борисом Владимировичем ― и сажусь в самый конец зала на скамейку. Чтобы не было скучно, достаю телефон и наушники (сегодня я их взять не забыла) и включаю музыку. Когда знакомые аккорды заполняют собой все пространство, и я перестаю слышать смешивающиеся в один неясный гул голоса одноклассников, все становится проще.

В спортзал заходят последние ученики, и Борис Владимирович встает перед ними, начиная что-то говорить. Когда одноклассники начинают бегать по спортзалу, я вижу новенького и все свое внимание переключаю на него. Я перестаю слышать музыку в наушниках и наблюдаю, как Ангел (все-таки нелепо произносить его имя, хоть и в мыслях) идет к учителю физкультуры. Он что-то протягивает Борису Владимировичу, а затем они начинают говорить о чем-то. На нем школьная форма: черные брюки и темно-красная рубашка, рукава которой собраны гармошкой на локтевых сгибах. Я выключаю музыку, но все равно не могу ничего услышать. Когда небольшая беседа новенького и физрука заканчивается, Ангел поворачивает голову в мою сторону и… улыбается. Да-да. Он улыбается. Мне.