Его зовут Ангел (СИ)
Его зовут Ангел (СИ) читать книгу онлайн
Августа Вишневская считает себя лишней в этом мире. Она ? изгой, отвергнутая обществом. Девочка жила в одиночестве, пока однажды к ним в класс не пришел новенький ученик. Мальчик со странным именем Ангел и шрамом на лице.
Ангел врывается в серую жизнь Августы и приносит с собой краски. Августа пытается отстраниться от него, так как разучилась доверять людям, но вскоре понимает, что Ангел способен творить чудеса с ее жизнью.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Кто-то громко вздыхает, и через секунду я чувствую, как слабый ветерок ударяется мне в спину. Я мгновенно напрягаюсь, превращаюсь в пружину, и уставляюсь на темный затылок Светы Лазаревой. К счастью, ее лучшая подруга до жути наблюдательная, и она замечает, с каким выражением лица я смотрю на Лазареву. Алина «незаметно» толкает в бедро подругу и едва заметно кивает острым подбородком на меня.
Мне надо отвернуться. Отвести взгляд. Спрятаться. Исчезнуть.
Я успеваю опустить голову до тех пор, когда Света поворачивается ко мне и смотрит на мою макушку. Я начинаю воспламеняться от стыда до самых кончиков пальцев ног. В ушах звенит, сердце томительно колотится в груди, щеки горят, как после нескольких проведенных часов в бане.
Я вижу, как спустя несколько секунд Света и Алина отворачиваются от меня, и вздыхаю с облегчением.
― Даю вам пять минут на повторение отрывка из «Слова о полку Игореве», ― громко заявляет Светлана Александровна.
Кто-то стонет, кто-то злобно шипит, а кто-то продолжает с интересом разглядывать новичка.
Кстати, о новичке.
Сразу после объявления учительницы кто-то тычет в мою спину ручкой. Это не может быть Егор, потом что он сидит рядом ― это раз, и он бы никогда так не сделал ― это два. Я молюсь, чтобы мне показалось, что в меня тычут ручкой, потому что я не хочу оборачиваться, не хочу разговаривать с новеньким. И для этого существует масса причин. Наверно, самая главная заключается в том, что этот… Ангел может оказаться таким же неприятным типом, как и все. Мало ли кто знает, что у него на уме. Может, он уже приготовил какую-нибудь жестокую шутку, и собирается…
― Эй, ― слышу я шепот позади себя.
Я не отвечаю. Может, это не мне? Или вообще показалось?
Я вижу, как искоса смотрит на меня Егор. Значит, не показалось, и он тоже слышал.
― Эй, ― доносится снова.
Я боюсь оборачиваться, но мое тело отзывается быстрее, чем разум, и вот я обнаруживаю, что мой подбородок прижат к правому плечу, и глаза смотрят на улыбающееся лицо со шрамом. Я понимаю, что не должна разглядывать длинный бледно-розовый рубец, но ничего не могу с собой поделать. Любопытство захлестывает меня, и мои глаза просто-напросто приклеены к левой щеке новичка.
― Не подскажешь, на какой странице находится отрывок, который вы должны были выучить? ― вежливо спрашивает он меня.
Я, наконец, отрываю взгляд от его шрама и перевожу на большие глаза теплого коричневого оттенка. Я была права. Они у него не светлые. А какие длинные ресницы! Я много раз слышала, как девчонки говорили, что хотят такие ресницы, и специально наращивают их.
Я еще никогда и никому так долго не смотрела в глаза. Но новичок выглядит спокойным, словно нет ничего странного и ужасного в том, что я так откровенно разглядываю его. Я же не красивая! И лицо у меня всегда такое, словно я когда-то проглотила кирпич. И почему меня вообще заботит, какого мнения обо мне новенький? Мне должно быть все равно. На всех. И на этого паренька тоже.
― Что? ― спрашиваю я, делая вид, что не расслышала его в первый раз.
Новичок щурит глаза и улыбается. Я громко сглатываю и приказываю себе вести себя нормально, ну, или хотя бы приблизительно к адекватному состоянию.
― Я говорю, не скажешь, на какой странице находится отрывок, который вам задали выучить наизусть, ― весело повторяет он.
Я бросаю краткий взгляд на его парту и вижу старый учебник литературы.
Я немного хмурюсь и поднимаю взгляд.
― Тринадцатая страница, ― отвечаю я и ужасаюсь, потому что мой голос звучит ужасно. Как будто я не говорила несколько дней. Хотя, это почти так и есть. Я мало разговариваю.
― Большое спасибо, ― потягивая слова, благодарит Ангел, и я хмурюсь сильнее, гадая, издевается он, или говорит серьезно.
Должно быть, издевается. Да, точно. Издевается. Наверно, думает, что я слабоумная, или что-то в этом роде. Ну, даже если он пока так не считает, то в скором времени неизбежно изменит свое мнение. И в этом ему с радостью помогут мои замечательные одноклассники, которые в ярких красках объяснят, что я сумасшедшая и тихоня, чучело, уродина, немая… Уверена, они найдут слова.
― Все, время вышло, ― говорит Светлана Александровна.
Я пользуюсь моментом и отворачиваюсь. Закрываю глаза, делаю глубокий вдох, избавляюсь от страхов, назойливых мыслей и непонятных сомнений, и встряхиваю головой. Нужно сосредоточиться на литературе. Только это имеет значение. Только это.
― Может, кто-нибудь хочет рассказать по желанию? ― спрашивает учительница.
Все молчат. Так всегда. Светлана Александровна, сузив глаза, смотрит на нас и улыбается.
― Ладно, если желающих нет, то пойдем по списку, ― говорит она и опускает взгляд к журналу. ― Астафьев. Давай к доске.
Я усмехаюсь так тихо, чтобы никто не мог услышать. Астафьев Сережа никогда не выйдет к доске и на «отлично» расскажет отрывок из «Слова о полку Игореве». Он никогда не напишет хорошо сочинение, или решит задачку по геометрии, сложное уравнение по алгебре. Сережа ненавидит физику, химию, физкультуру и, возможно, все уроки.
Я перевожу взгляд на него. Астафьев вальяжно сидит на стуле, откинувшись на спинку, за третьей партой на первом ряду и с наглой ухмылкой смотрит на учительницу.
― Я не готов, ― заявляет он, и это никого не удивляет.
Этот персонаж типичный двоечник. Удивляюсь, как он вообще умудрился доучиться до девятого класса. С такой успеваемостью ему место в школе для особо… непонятливых и отсталых. Сережа мог бы учиться хорошо, но он в седьмом классе попал в плохую компанию, и скатился до двоек, хотя до этого учился на тройки и даже четверки.
― Правда? ― с наигранным удивлением произносит Светлана Александровна и с издевкой смотрит на Астафьева. ― И что случилось на этот раз?
― У бабушки был день рождения, и я не успел подготовиться, ― все еще усмехаясь, отвечает Сережа.
Его друг ― Капкан, а иначе Колосов Антон ― начинает смеяться.
Светлана Александровна приподнимает брови и вздыхает.
― День рождения шел целую неделю, да, Астафьев? ― спрашивает она.
― Я выучу на следующий урок, ― обещает Сережа.
― Мог бы придумать отговорку поинтересней, ― Светлана Александровна качает головой и опускает голову к журналу. ― Ставлю точку, ― предупреждает она. ― Но если ты не подготовишься, то будет двойка. Понял?
― Угу, ― лениво отвечает Астафьев.
― На твоем месте я бы всерьез задумалась об оценках, Сережа.
― Конечно.
Учительница хмурится и смотрит на класс.
― Арбатова, ― произносит она.
Арбатова Камилла ― кукла номер один в этом классе. И она тоже не готова. Это стопроцентно. Ее мало заботят такие вещи, как подготовка домашнего задания по литературе. Гораздо важнее то, что она видит в отражении зеркала, когда смотрится в него.
Камилла перестает накручивать на палец локон темных волос.
― А я тоже не готова, ― невинным голоском произносит она.
― Правда? Что, тоже бабушка отмечала день рождения? ― иронизирует Светлана Александровна.
Я не могу сдержать довольной улыбки. Все же, я злорадная.
― Ну… ― мямлит Камилла, но ее перебивает учительница.
― Если не готова, так и скажи.
Я не вижу лица Камиллы, но могу представить, как она сейчас фирменно закатывает глаза.
― Я не готова, ― бормочет Арбатова.
― И выплюнь жвачку, ― говорит Светлана Александровна.
Камилла встает и модельной походкой направляется к урне. Большинство мальчиков смотрят ей вслед. Конечно, она стройная и высокая. Даже Егор поднимает глаза и удостаивает ее своим вниманием. Ха-ха. Наверно, я единственный человек в этом классе, кого совершенно не заботит фигура Арбатовой. Мне даже жаль ее, потому что у нее есть только внешность, а вот мозгов она лишена. Должно быть, тяжело быть пустоголовой.
― Вишневская, ― произносит учительница, и я замираю.
Она только что назвала мою фамилию. Вот черт. Я вижу, что Егор смотрит на меня, и Светлана Александровна, и еще несколько человек. И я краснею. Я всегда краснею, когда на меня смотрят. Глупо, но неисправимо, к сожалению.