Ангел (СИ)

- Хорошо. Картина, что видел у Вас дома, об этом?

- Да.

- Я так и понял. ?Сержант, - обратился он к моему сопровождающему, который так и стоял у меня за спиной, - проводи Сергея Дмитриевича в камеру. Только, за что, ни слова! И запугай их, пусть проникнутся уважением.

- Есть, товарищ старший лейтенант!

- Разрешите сделать звонок дочери? - я с мольбой посмотрел на Семенова.

- Конечно! Только телефон, и ценности придется сдать, даже не потому, что положено, отнимут.

- Солнышко! - кричу в трубку, - я задержусь дня на три в полиции. Так надо. Иван Семенович тебе поможет, слушайся его.

- В тюрьму посадили?

- Да.

- За меня?

- Да.

- Я знала!

Всё-то она знает. Откуда? Если даже я не представляю, откуда мог дунуть ветер, и кто меня сдал. Выключаю телефон, протягиваю лейтенанту, а больше у меня ничего ценного и нет с собой, хотя есть, альбом и карандаши.

- Альбом можно взять с собой? Не смогу без работы.

- Вообще-то не положено, но лишь из особого расположения к Вам и под свою личную ответственность.

Сержант повел меня по мудрёным коридорам, петляя и меняя уровни на лестницах. Теперь понимаю зачем им такие лабиринты здесь. А чтобы какой-нибудь, вроде меня не решился дёрнуть сдуру. Ситуация: хватаю ноги в руки и в бега, да так, что сержант, догоняя на первом повороте в стену врезался. А потом, рванул ручку одной из дверей на себя. Глядь! А там начальник полиции сидит. Ага. Лучше уж в камеру, всё равно через три дня выпустят.

Наконец, подводит к двери камеры, дает последние наставления:

- В контакт близко не входите, в карты не играйте и ничего про себя не рассказывайте.

- Хорошо сержант, спасибо, - говорю, а сам уже боюсь того, что меня может там ждать.

С лязгом открывает железную дверь, крашенную серой унылой краской, с маленьким окошком решетчатым, прутья, толстенными, с бивень слона. ?

- Эй, начальник! Что за хмыря нам тут тулиш?

- Разговорчики, - строго прикрикнул сержант, - с этим, хмырем, поосторожней, вчера завалил Пушка с Зелёным, кулаком, по удару на каждого. В реанимации оба. Ясно?

- Замётано, начальник.

- Проходите, Сергей Дмитриевич.

Ну, я и вошел почти на ватных ногах. Как он говорил? Держитесь особняком. Напустил на себя хмурый вид, как и полагал, что похоже вроде на: "не подходи, кулаки у меня стальные." ?Осмотрелся. Да-а-а... Контингент здесь обитает. Урки. Рожи у всех - ни капли интеллекта. Ну, моя рожа, не лучше, если чуть оттопырить нижнюю челюсть, глаза в кучку - вылитый бандюган, которого даже редко не посещал, тот самый интеллект. Здоровяков, как Пушок с Зеленым вроде нет, но их здесь много, да и не на мышечной массе фортуна собирает свой урожай. Теперь я это знаю, точно, не понаслышке. Кто тут злее всех? Давай, давай психолог-любитель покопайся у себя в ? запаснике психотипов, вытащи информацию и вычисли ? местного лидера этой шайки бандитов и воров. Тебе здесь, три дня жить-выживать.

Как только закрылась за мной дверь, почти все поднялись со своих коек, ну, не поприветствовать, не обольщайся, просто, посмотреть на чудо с кулаками - кувалдами. Там, справа у окошка, двое сидят на своих койках даже не пошевелились. Значит эти? Смотрю на них, обращаюсь к ним:

- Какое место мне занять?

Один из них едва шевельнул пальцем, лениво, растягивая слова сказал:

- Шняга, свалил, уступи фраеру шконку...

И Шняга подорвался с койки, безмолвно, выудил из-под подушки свои вещички, полез на верхнюю полку, той же железной двухэтажки. ?Фраеру? По-немецки - жених. Не сильно разбираюсь в тюремной терминологии. Это хорошее слово или плохое? Ладно, пока просто наблюдаем. Кивнул почтительно хозяевам местного логова, мерси, мол, за любезность. Но лицо, продолжаю выдерживать с суровым оттенком, даже чуть челюсть выдвинул, для эффекта. Убийца. Точка.

Так, с этим разобрались. Дальше, что? "Ну и повезло тебе батенька, как тому вулкану, дай бог памяти, Везувий называется"- ржет внутренний голос, - "Говорил тебе - не лезь, остуди свою женилку!" Чего? Это кто кому говорил! Кто меня всё время провоцировал и подогревал, а?

Сел на свое уже законное место, занялся бытом, ну, выражение такое есть, когда порядок наводишь, вывернул наизнанку наволочку, хотя, полагаю, она была вывернута не первый десяток раз, но все же. ?Положил под подушку альбомную папку, с карандашами. Порядок, нет? Минут десять меня никто не доставал, а краем глаза вижу перемигиваются с центральным постом, сигналят, договариваются. Неужели проверка зреет? А как же! Сколько фильмов посмотрел подобных, книжек, правда, не читал, в общем, представление имею, чуть выше смутного. Подходит один, вальяжной походкой.?

- Почто менты повязали? - спрашивает.

Смотрю на него не мигая. Нужно выдержать взгляд, наверное. Откуда я знаю, как правильно? Выдержал! Он первый в пол глазами сник.?Здесь грубая сила в почете и наглость, еще железная воля, а еще, возможно, быть полезным. Полезным, это как? Прикончить кого-нибудь неполезного? Это не в моих правилах, да и интересах тоже.

- За то, что начальник и сказал, - уклоняюсь от прямого ответа. Уф, противостояние. Сержант говорил, не рассказывай о себе ничего. А как? Если спрашивают?

- А где сцепились? - продолжает допрос-беседу, - Не поделили, что?

Если сейчас кинусь в объяснения, то вопросы посыпятся, что из дырявого мешка и где-нибудь проколюсь точно, нужно его отшивать, пока у меня крепкая легенда и почти слава хладнокровного убийцы. Спасибо сержанту за такой бонус, для поддержки моего противостояния. Остальное только от меня и зависит, буду соответствовать легенде - выживу. Но где ж того хладнокровия взять, чтобы поддержать свой образ? Смотрю на него злобно и кривлю губы в ухмылке циника:

- Тебе какое дело? Хочешь тоже со мной не поделить что-нибудь?

- Та, нет, корешок, мне с тобой делить пока нечего.

- Тогда, свали, - применяю словечко, что слышал, вежливую просьбу хозяина, уступить мне место.

И он действительно свалил! Убрался той же походкой, что и подходил. Слышу спиной, как тихо говорит, что-то хозяевам, дошли только обрывки фраз: "Хмурый" "Тёмный" и "первая ходка". Так. Двадцать минут из трех суток продержался. Если это так трудно, как же выдержать остальные четыре тысячи триста минут? И как оставаться с каменным лицом всё это время? Ведь придется даже во сне держать в кадре свой фейс. Мне нужно рисовать, чтобы заполнить пустое время, тогда и лицо будет каменным, хмурым, даже непроизвольно. Просканировал осторожным взглядом обитель, все заняты тем, что изнывают от безделья, переговариваются тихо, почти шепотом, никто не лежит в постели, видимо не принято, пока старший не позволит, значит и мне не положено завалиться с блокнотом как привык. Ладно, значит сидя, сгорбившись, блокнот на колени. Достаю карандаш. Начал. Ни одного штриха, ни одной идеи. Нарисую-ка себе дракона, у Свети он получился как объевшийся горохом телок, и его пучит от избытка сероводорода, в общем, одни глаза, а остальное всё - живот. Опять же, лапки свесил как услужливая болонка, а крылья и не крылья вовсе, обычная фанера, такой аппарат если и полетит, то только после отмены всех законов аэродинамики. Потом, обязательно научу её рисовать драконов, чтобы было правдоподобно.

Нужно сделать так, чтобы сразу был виден характер. Кто он, дракон? Воришка овечек или воин чести? Трусливая ящерица или гордый птеродактиль, родоначальник лихого крылатого племени? То-то же! Без характера нельзя. Чтоб даже в графите был виден бушующий огонь и титановая воля, разум с мудростью, искрящейся из глаз. Чтобы каждая мышца подчеркивала необузданную силу. Он друг - вернее которого нет во всей Вселенной, если он тебе не враг. Я так увлекся, что не сразу услышал, меня зовут, понял это по взглядам камерного планктона обращенным ко мне и наступившей тишине:

- Тёмный! - повторил ещё раз один из хозяев.

Оборачиваюсь на зов. Все затаились и тишина. Что-то важное произошло, вот сейчас, мне дали второе имя, кличку. Не скажу, что я в восторге от своего нового имени, но всё лучше, чем Шняга. И здесь дают имя по заслугам, в точности и соответствии с особенностями носителя. Знали бы они в чем меня обвиняют, а так. Тёмный, мутный, чужой - пусть будет так.