Военная тайна

у тебя? - шутливо спросил Гитаевич. - Для сына велик, для братишки мал. Племянник, что ли?

- Это Алька Ганин, сын одного инженера. Он к моему отряду прикомандирован, - пошутила Натка.

Гитаевич угловато двинулся.

Он протер очки и, как показалось Натке, что-то уж очень пристально посмотрел на стоявшего перед ним маленького человечка.

- Я побегу... мне пора. Я сюда вернусь, - заторопился Алька и с обидою добавил: - Эх, папка, папка, так и не пришел.

- Сережи Ганина? - глядя вслед убегающему Альке, переспросил Гитаевич.

- Да, Ганина. А вы его разве знаете?

- Я-то его знаю, - ответил Гитаевич, - очень давно. Еще по армии знаю.

- Значит, вы их всех хорошо знаете? - помолчав немного, спросила Натка. - А где, Гитаевич, у Альки мать? Она умерла?

Гром барабанов и гул музыки заглушили ответ. Это проходили лагерные военизированные отряды пионеров. Сначала с лучшими стрелками впереди прошла пехота. Шаг в шаг, точно не касаясь земли, прошли матросы-ворошиловцы. За ними - девочки-санитарки. Потом как-то хитроумно проползли фанерные танки. Затем по опустевшей площадке забегали какие-то прыткие ловкачи. Что-то по земле размотали, растянули и скрылись.

Музыканты ударили "Марш Буденного". Двойной ряд пионеров расступился, и в строю, по четыре, на колесных и игрушечных конях выехал "Первый сводный октябрятский эскадрон имени мировой революции".

Там был и Алька.

Поддерживая равнение, эскадрон проходил быстрым шагом и под взрывы дружного хохота, под музыку и песню буденновского марша, подхваченную и пионерами, и гостями, и шефами, скрылся на противоположном конце площадки.

- Жулики! - обиженно объяснил кому-то сидевший неподалеку Карасиков. Разве же они сами едут? Их с другого конца на бечевках тянут. Я уже все узнал. Это если бы и меня потянули, я бы тоже поехал.

Теперь почти вся площадка заполнилась ребятами. Затевались массовые игры, и выступали отрядные кружки.

Ночь была душная. Гитаевич вытер лоб и обернулся к Натке, отвечая на ее вопросы:

- У него мать не умерла. Его мать была румынской комсомолкой, потом коммунисткой, и была убита...

- Марица Маргулис! - почти вскрикнула пораженная Натка.

Гитаевич кивнул головой и сразу закашлял, заулыбался, потому что со всех ног к ним бежал с площадки всадник "Первого октябрятского эскадрона имени мировой революции" - счастливый и смеющийся Алька.

В это время Натке сообщили, что Катюша Вострецова разбила себе нос и ревет во весь голос, а у Федьки Кукушкина схватило живот и, вероятно, этот обжора Федька объелся под шумок незрелым виноградом.

Натка оставила Альку с Гитаевичем и пошла в дежурку.

Катюша уже не ревела, а только всхлипывала, придерживая мокрый платок у переносицы, а перепуганный Федька громко сознался, что съел три яблока, две груши, а сколько винограду, не знает, потому что было темно.

- Танком ее по носу задело, - сердито объяснял Натке звеньевой Василюк. - Я ей говорю: не суйся. Так нет, растяпа, не послушалась. Иоськина башня