Ангел (СИ)

И смотрит на меня испытывающим взглядом. Да я уже был согласен, пока шел сюда! И даже на более скромных условиях.

- Я согласен.

- В таком случае, "Королева" не проходит как проект рекламы, слишком хороша для этого.

- Я имел неосторожность подарить её Марине.

- Она и получит свой миллион, как и хотела, - он достал чековую книжку и выписал чек на миллион, не вписывая в него имя получателя, - захочешь, оставишь себе или передашь ей.

- Хорошо. Но у меня есть нечто совсем необычное, то, что не покажешь на бумаге, это нужно смотреть на компьютере, - я протянул ему флешку с панорамой и сопровождающей программой, чтобы можно было менять угол зрения, - посмотрите на досуге.

Не стоит отнимать у него время, на то, чтобы потешить свое самолюбие и лично пронаблюдать за реакцией. А картину нельзя рассматривать в обществе, это настолько интимный процесс, что только наедине с собой и когда мозг совершенно свободен, чтобы воспринять и оценить.

Мы еще обговорили намечающуюся выставку. Оказывается, он хочет сделать гигантскую распродажу моих картин. Я- то ничего в этом не понимаю, но звучит примерно так. Выставляются оригиналы на всеобщее обозрение, но продаются копии, репродукции за очень серьезные деньги, не просто так, как раки, ведро за пятак. Ну, ему видней. На этой позитивной ноте и расстались.

Как и следовало ожидать, Марина дождалась меня в приемной, вся издёрганная, на шарнирах, как тот чертик. Нервно подскочила с места сгорая от нетерпеливого любопытства.

- Что?

- Да, ничего особенного, - протянул ей чек, вроде, как ей предназначен, хоть и обидно.

- Это точно, мне? Там имя не вписано.

- Тебе. Проект не прошел, а я, картину эту, подарил тебе.

Она взглянула на меня по-другому, не так, как все время смотрела. Удивлена? Нет, вроде. Про влюблена не заикаюсь, ибо, не про неё. Но интерес был, с чем-то примешанным, таким, особым. Может быть даже сожаление или вот, раскаяние! Нет, ну это, уж слишком. Не верю ей и не поверю никогда.

- А что? - спрашивает, - мужик слово дал, мужик слово взял, уже не модно?

- А когда такое в моде было? Я не помню.

- Поехали, я тебя подвезу. Предупреждающе воскликнула, - И не возражай!

Пожал плечами, ну подвези. Теперь, я тебя не боюсь, ты проигрываешь на всех фронтах, моя королева. Сели. Поехали. Молчим. Да и разговоры разговаривать с человеком, который хотел тебя сделать рабом, не слишком весело. Только смотрю на чертика, как он болтается на резинке и ехидничает из-под коричневого капюшона, напяленного почти до самых зеленых, огненных глаз.

Этот чертик меня, просто бесит! Как там, Света советовала, оторви и брось в пропасть? Я подхватил чертика за ниточку резко дернул с небольшим усилием. Чпок! Оторвалась присоска от стекла. И швырнул его в окно.

- Что ты делаешь! - возмутилась Марина, резко остановив машину, - он мне, как память!

- По барабану! А мне он, не нравится.

- Ты что себе позволяешь? - переключила заднюю передачу, намереваясь вернуться за пропажей.

- Виноват, Ваше Величество, - Я изобразил улыбку наглеца, вложил в нее максимум души и старания.

Теперь, имею полное право хамить как хочу, потому что, знаю истинную суть этой чертовой куклы. Она выскочила из машины и начала осматриваться в поисках. Да где ж его найдешь, в кювете? Ехали на приличной скорости, улетел, как в пропасть. Вернулась в машину, чуть не плачет.

- Скотина! - Кричит, пристегиваясь ремнем. - Ненавижу! Как я тебя ненавижу!

Взаимно! Тоже тебя ненавижу, коза дранная. Я уже разозлился и готов был ей уже заткнуть рот, чем-нибудь, ну хотя бы, вот этой, гламурной подушечкой, лежащей у нее всегда под локтем, чтобы прекратить истерику, но она меня опередила и врезала пощечину, похлеще той, первой, до акта изнасилования. Вот, сука! Меня, даже мама в детстве не била и учила, чтобы не позволял никому это делать. Если бы к моим венам был привинчен манометр давления, то зашкалил бы и треснул от напора крови. Кровь с шумом ударила в голову. Но тут в голове что-то щелкнуло, в душе возникло какое-то ледяное спокойствие. Медленно прихожу в себя, смотрю на Марину, а она от испуга сжалась и замерла.

Помолчала:

- Шефу не говори, что у Звягина меня видел.

- Как тебя там мог видеть, если я к нему, даже не ходил?

- Поняла.

Она меня подвезла прямо к подъезду. А на лавочке, как всегда, баба Дуся с самыми верными завсегдатаями сообщества "За наших". Услышал обрывок фразы, не знаю, кем из сплетниц сказанную:

- А он ее и так, и эдак, такой большой такую маленькую.

И сразу же заткнулись, встретили мое появление ледяным молчанием. Если они так резко замолчали, то, логичны всего две версии: Либо они говорили о нас, с Светой, либо мне объявлен "величайшим собранием" бойкот. И оба варианта, мне уже, как мартышке штаны, вроде и есть, но и не было бы - не расстроилась. Прошел будто сквозь строй солдат, сопровождаемый почетным равнением. Что, бабки, научил Родину любить? А тут ещё Марина, кричит мне вслед, в открытое окно машины:

- Захочешь, ты только скажи!

Как расшифровывается этот восторженный оклик грязными мозгами старух? Правильно, теперь у меня репутация разнузданного, неразборчивого кобеля, который вскочит на первую попавшуюся сучку, только скажи.

Дома, в срочном порядке принял душ и поменял рубашку, которую просто запихнул в стиральную машину, потом уж постираю, времени осталось очень мало, нужно уже идти за Веркой и делать то, что жизненно необходимо.

Мужик, которому я расквасил нос, живет этажом выше, он пустил на постой Верку с ее собутыльником.

Ну! С Богом, звоню в дверь. Двери открыл "Коленька"- сморчок, синий во всех смыслах. Синий, потому что, не лицо - сплошной синяк, а нос распухший, как у неисправной велосипедной шины, один бок выдуло здоровенной шишкой. И синий, потому что, пьян до поросячьего визга. Но даже в таком состоянии он шарахнулся от меня в глубь прихожей, на всякий случай и безопасное расстояние, из осторожности, вдруг опять заеду, пяткой в нос, без предупреждения. Ладно, не ссы, мужик, я тебе тут не Джеки Чан.

- Верку позови, - говорю холодным, стальным голосом, держать, так держать марку брутального бандита.

- Она не может, - заикаясь пролепетал сморчок, но кулаки сжал, типа, защита есть, не пробьешь.

- Почему?

- Бухая, в жопу, - махнул обреченно рукой и опять в стойку как боксер становится, -не транспортабельная.

И словечко-то, как выговорил? Решительно вхожу в квартиру, Коленька даже к стенке прижался, пропуская меня.

- А ну-ка! - говорю и уже начинаю свирепеть.

Черт вас подери! Во что квартиру превратили за те, нечастных, два дня, что здесь обитают? А сейчас, батареи бутылок где попало, даже в кровати, где и валялась "не транспортабельная" Верка. Мусор, очистки и обглоданные куриные кости повсюду. Засранцы! Им Свету вверять в полное, безраздельное право? Они даже жилье содержать не могут!

- Тащи нашатырный спирт! - говорю в полной решимости, таки поставить на ноги эту пьяную скотину и потащить ее к нотариусу в любом состоянии, как бы ни было стыдно даже идти с ней рядом.

- А где он? - засуетился мужик уже начиная трезветь.

- Откуда я знаю? В аптечке, в туалете. Ищи.

И тот сорвался с ног, в поисках. А я пошел на кухню, набрать воды в стакан. Все стаканы грязной грудой валяются в раковине вперемешку с остальной посудой. Выбрал один, более-менее чистый и тщательно вымыл его. Заодно порыскал по шкафчикам наткнулся на аптечку. Нашел и нашатырь и даже йод с марганцовкой. То, что нужно! Бился над Веркой целый час в попытке реанимации клинической алкашки, больше всего она не хотела нюхать нашатырь, но я сам плача от едкого запаха, тыкал ей в нос вату обильно смоченную ядрёной, адской жидкостью. Она закрывала крепко ладонями нос, даже не подпуская близко тампон ватный тампон, и я поступил проще, плеснул ей на руки из флакончика, неосторожно много, от чего в квартире повис тяжелый, невыносимый смог. Наконец, очнулась в адекватном состоянии, чтобы она хоть чуть-чуть реагировала на объективную реальность.