Заячий ремиз

ебе такая... довольно прелеповатенькая, так он ее принял хуже, чем по "Чину явления истины", и так ее умаял своими расспросами, что та пришла и ревет, ибо говорит: "Усе люди ей смiялись: "чего се ее пiп одну так долго спрашивал". И пошла она добирать в уме: "Хтось-то, каже, про мене все-таки пустяковины ему повыкладывал?" Я ей говорю: "Да ну, уже оставь! Нехай он себе что хочет, то и думает!" Так нет! все бидолаха плачет да сумуется:

- Як таки так: отчего ему все звесно, будто как он с нами тут жил вместе! - И сейчас на меня причина: - Нет, каже, я вже ж теперь не хочу с вами ни того, и ни этого, и просто жить на селе не желаю, а пойду в город и буду там, пока моей красы есть!

- Ну и провались ты совсем скризь свiт, чертова баба, иди! А все-таки, знаете, досадительно это вмешательство и нарушение свободы кавалерской жизни. Но дома у меня все это недолго продолжалось, потому что Христя была жинка ласковая и потому скоро соскучилась и сама пришла и извинялася: "Що он там, каже, ни говори, а я одна боюсь, бо мне мертвы снятся, - нехай бог милует, - лучше опять будем по-прежнему". Но поп Назарко, продолжая все дальше да больше, начал уже испытывать людей до такой степени, що даже уж не только все мимотекущие прегрешения обследует, но и предбудущие намерения вопросит: "Чи не задумляешь ли чего прочего..." Вот! Люди, знаете, все испугалися и стали мне говорить: "Що се за нова поведенция, чого николи сего не було, и в законе божом про то не сказано!.. Вы, - говорят мне, - сами люди письменши: вы перед самим архиереем с свечой стояли - вам должно быть все свiтло; рассудите нам: про что се новый пiп нас надоумливает, а не то мы в другое село пойдем".

Бачите, яка уже колобродь пошла! Уже и приход бросить согласны! Готово уголовное преступление!

XV

Знаете, я впал в думу, ибо вижу, что это щось такое, против чего мне надо в самоскорейшем времени что-то сделать! А что именно сделать, на то в моем "Чине явления истины" извествования нет! Думайте, пожалуйста, как никакая книга не может объять все разнообразные события жизни! Два только, вижу, есть выбора: идти мне и объясниться с Назаром и уговорить его, чтобы он все это оставил, но думаю: нет, он меня не послухает и еще спросит: "Откуда вам это известно?" и потом разведет свои хрии и метафоры. Нет; не годится спрашивать. А другой выбор был то, что написать на него донос, что он человек очень сомнительный. Но доноса я писать боялся и все пребывал в нерешительности, как вдруг я сам был позван непосредственно к самому губернатору, и тот меня спрашикает наедине про такую поэзию: знаю ли я песню: "Колысь було на Украинi добре було жiтi?" Я отвечаю:

- Прекрасно знаю, ваше превосходительство.

- А почему вы ее знаете?

- А потому, - говорю, - знаю, что у нас ее люди спiвают.

- А вы же про это доносили когда-нибудь?

- Нет, - отвечаю, - никогда не доносил.

- А для чего нет?

- Да що же тут доносить про такие пустяки?

- А слова какие: "добре було жити, як не знали наши дiды