Виражи (СИ)

- Вечером в девять будешь ждать на остановке Чуй – Советская с требуемой суммой, поняла?

- Но, там ведь люди. Оживленное место.

- Нам это и надо, чтобы было больше людей. Подъедет серебристый «мерс» с тонировкой на стеклах, номер 676, поняла? Деньги впихнешь в салон сквозь стекло, потом получишь своего хахаля живым.

- А где гарантия, что после того, как я отдам деньги, вы выпустите Азиза?

- Не с-сы, он нам не нужен. Будет в машине. Заберешь себе и будешь облизывать.

В трубке раздался отбой. Наталья выбежала из дома, поймала попутное такси и помчалась к офису. Там ее уже ждали с вестями шеф с коммерческим директором.

Наташа передала дословно все, что было сказано ей по телефону.

- Поехали, - ответил директор. – У нас мало времени.

Наталью отвезли в учреждение, где ее уже ждали. Пропустили по звонку. Сотрудник провел в нижний этаж. Шаги гулко раздавались по глухому коридору. Служащий открыл дверь одной из комнат и сказал:

- Ждите здесь. С вами поговорят.

В тесной комнатке стоял стол и два стула. Наталья присела на один, так как ноги у нее подкашивались. Окно комнаты было зарешечено. Тусклый клочок неба жалко виднелся поверх стены, на которую выходило окно. Наверное, в этих стенах допрашивали тех, кто жил не по совести. Но Наталье казалось, что именно здесь она найдет защиту и опору.

Через несколько минут в комнату вошел человек в погонах, тот, с которым они встречались накануне.

- Ну, как. Был звонок?

- Да.

И Наталья повторила содержание телефонного разговора.

Человек протянул ей листок бумаги, на которой был написан номер телефона.

- Наберешь и вызовешь по этому номеру такси. Сумка с деньгами будет в машине. Сумка - детская, но объемная, чтобы не привлекать внимание. В таких сумках мамаши обычно носят принадлежности для младенцев. В сумке будут деньги. Сверху настоящие, если будут пересчитывать, подвоха не заметят. Таксист подвезет тебя, и будет ждать на остановке. Когда заберешь пленника, сядешь в ту же машину, на которой приехала.

- А как же деньги? Они же увезут выкуп?

- Это уже наша забота. Твоя - вести себя уверенно, четко выполнять наши указания, поняла?

- Да. Спасибо Вам.

- Спасибо скажешь потом. А теперь вы свободны. Наш сотрудник проводит вас.

Тем же путем Наталья вернулась в фойе и сошла по широкой гранитной лестнице к машине, в которой сидело ее начальство.

- Ну, как, - заботливо спросил шеф.

- Да, вроде все в порядке. Я так боюсь . . .

И слезы предательски навернулись на глаза.

- Ну-ну, не надо нам тут разводить сырость. Держись. Справимся.

- Спасибо Вам, что протянули руку помощи. Без Вас не знаю, что бы делала.

- Ладно, не будем об этом. Тебе надо немного отдохнуть. Смотри, лица на тебе нет.

- Мне как-то не до отдыха сейчас. Но буду благодарна, если довезете до дома.

Наталью отвезли домой. Она попросила не въезжать во двор, опасаясь, что за ней могут следить. На ватных ногах поднялась по ступеням. Открыла дверь квартиры. В лицо пахнуло одиночество: нет Азиза, нет Богдана, а она как рыба, выброшенная на берег. Захлопнув за собой дверь, прошла на кухню, одним глотком выпила холодный кофе, оставшийся в чашке с утра. Потом доплелась до ванной комнаты, включила воду. Дверь оставила открытой, чтобы не пропустить звонка, который из-за шума воды могла не услышать. Быстро скинула одежду, пропахшую потом, страхом и сигаретным дымом, который, как исключение из правил, наполнял кабинет директора стараниями мужчин, куривших одну за другой, во время непростого решения создавшейся проблемы. Встала под упругие струи, и слезы полились, смешиваясь с потоком воды. Наталья уже не знала, где слезы, а где жидкость, струящаяся из мелких дырочек, жестоко хлещущая по коже лица и тела.

«Надо взять себя в руки! Надо взять в руки. Слезами горю не поможешь! Крепись» - уговаривала она себя.

Выйдя из душа, позвонила подруге и попросила подержать у себя Богданчика еще денек:

- Натуська, что у тебя происходит? – живо полюбопытствовала Анжелика.

- Лика, я понимаю, что все, что я делаю сейчас странно, но ты меня давно знаешь: на неадекватные поступки я не способна. Просто, так надо. Ничего не говори моим родителям. Пожалуйста. Я надеюсь на тебя, как на мудрую и отзывчивую подругу.

- Ну, хорошо. Только потом все мне расскажешь. Договорились?

- Расскажу, - пообещала Наташа, уверенная в том, что никогда не скажет всей правды подруге, решившей выручить ее в трудную минуту.

Наталья прошла на кухню, сварила кофе, затолкала в рот кусок сыра. Кусок не шел в горло, сыр показался ей противным и невкусным. Во рту горчило. Образовалась сухость. «Как с перепоя», - подумалось ей, хотя Наталья никогда не знала тяжелого похмелья.

Прошла в зал. Села на диван. Откинула голову на мягкую спинку. И в одно мгновение организм ее, уставший от тревог и волнений, отключил сознание. . .

Она вздрогнула. С трудом разлепила веки: «Сколько времени? Где я?». Потихонечку стала приходить в себя. Живот предательски свела судорога страха, когда вспомнила, через что ей придется пройти сегодня. За окном вечерело, приближая время «Ч».

Наталья начала ходить по комнате, из угла в угол. Думать не хотелось. Нервы были как натянутая струна. Страх за Азиза не отпускал. Ей казалось, что она готова пожертвовать своей жизнью, лишь бы с ним все было благополучно.

«Ну, почему это случилось со мной? За что это? За какие такие грехи несем наказание? Господи, приму все, что мне уготовано, только убереги родных мне людей. Спаси Азиза. Дай мне мужества пройти через этот ад!» - просила Наталья.

В тяжелых думах она прометалась по комнатам. Ей казалось, что стрелка медленно, очень медленно совершает круги. Наталье хотелось подтолкнуть время, заставить бежать быстрее, чтобы скорее оказаться в неотвратимом будущем, заглянуть туда, где будет все хорошо. Но часы тикали, равнодушно смотрели на нее.

Без четверти девять трясущимися руками она развернула клочок бумаги с номером телефона. Пальцы дрожали, не могли попасть в кнопки. Пошел гудок.

- Слушаю, - раздалось в трубке.

- Можно вызвать такси? - почти пропищала Наталья, так как голос перестал слушаться.

- Выезжаю. Спускайтесь.

«Ну, вот и все! Вперед!» - осеняя себя крестом, вслух произнесла Наташа.

Внизу ее ждал автомобиль с шашечками. Она открыла заднюю дверь. Взгляд выхватил белую сумку с голубым, нежным рисунком в виде забавных зверюшек. На вид она была пузатой, но, как будто, ничего не выдавало ее содержимого. Наталья робко опустилась на сиденье. В этой сумке находилась сама жизнь, надежда на возвращение Азиза здоровым и благополучным.

- Поехали? – спросил шофер.

- С Богом, - ответила пассажирка.

На самой оживленной остановке города яблоку негде было упасть: рядом ЦУМ, Главпочтамт, парк, театры и музей. Само место было выбрано не случайно – средоточие жизни. Люди ждали, встречались, провожали. Смеялись. Громко обсуждали проблемы. Было много мамочек с детьми, несмотря на позднее время.

Таксист высадил Наталью чуть дальше самой остановки, чтобы не мешать парковаться общественному транспорту. Наталья потянула сумку на себя. Она была тяжелой, как будто налитой свинцом. В зеркало шофер подмигнул Наталье, чтобы вселить в нее уверенность. Она ответила едва заметным кивком головы, открыла дверь и вышла из машины. Такси тут же отъехало на несколько метров вперед и припарковалось, как бы ожидая клиентов.

Наталья встала ногами на бордюр, отделявший проезжую часть от пешеходных дорожек. Глаза выхватывали поток машин, скользящих мимо нее, но не было ни одной похожей на ту, которую ждала Наталья. Сумка неприятно оттягивала плечо, но Наташа как можно более непринужденно держала ее, как будто в ней находились безделушки, а не пачки долларов.

Вдруг к ней подкатил автомобиль с тонированными стеклами. Наталья даже не успела посмотреть на номер. Стекло плавно опустилось, и из него выдвинулась рука, хищная, мохнатая, на которой красовался массивный браслет из драгметалла. Наталья сняла с плеча тяжесть и впихнула ее в окно. Услышала, как раздался звук молнии и шелест купюр. Она замерла в ожидании. Сердце готово было прорвать грудную клетку и выскочить на свободу. Но глаза были холодны и решительны. Она продолжала стоять, как будто ничего значимого сейчас не происходило. Щелчок открываемой задней двери заставил ее вздрогнуть. Показалась нога в таком знакомом ботинке. Потом выполз сам Азиз, медленно, как будто тяжестью были скованы все его конечности. Наталья не бросилась ему на шею. Играла спектакль до конца, чтобы ни один посторонний человек не смог понять, что на глазах разыгрывается драма. Азиз хлопнул дверью. Автомобиль сорвался с места. Наталья как во сне взглянула в его глаза, в которых разлилась тоска и боль, мелькнуло сожаление, что он – мужчина, не смог оградить любимую от грязи сволочной жизни – обратной стороны преступного мира.