На задней парте. Книга вторая (ЛП)

-- Владимир-сан, мне ужасно понравилось, мягко заговорила Ami. Это было великолепно.

Я кивнул:

-- Не стоит благодарности девочки.

Меня переполняло чувство радости от того, что Ami победила на выборах. В закатных лучах низкого солнца мы с ней сидели под нашей любимой сакурой, в университетском парке, и, дыша свежим вечерним воздухом -– делились впечатлениями о прожитом дне.

-- Ну, что же, госпожа Президент, поздравляю вас с удачным завершением выборов, вполголоса заговорил я.

Ami засмеялась.

-- Спасибо тебе за все Владимир-сан. Уверена, ты сегодня вымотался не меньше моего, если не больше –- все-таки вы концерт отработали. Давай сделаем себе подарок -– и отменим на сегодня -- всю работу в Студсовете.

Я на минуту задумался.

-- Вот уж не знаю радоваться мне, или грустить по этому поводу…

Девушка с напускной строгостью посмотрела на меня, но затем -– улыбнулась.

-- Что ж, тогда завтра я из тебя все «соки» выжму, и буду в два… нет –- в три раза строже чем обычно, лукаво заявила она.

Я потупился, скорчив виноватую гримаску.

-- Ну, не знаю…

А Ami, в это время, чуть ли не смеясь продолжает.

-- Все! Решение Президента –- окончательное и обжалованию не подлежит. Non, Nicht, Нет -- Ни в коем случае.

Я кивнул и с тяжелым вздохом произнес:

-- Слушаюсь, госпожа Президент…

-- Вот так-то лучше, оживилась Ami. А теперь по домам.

Мы поднялись и неспешным прогулочным шагом направились к автобусной остановке. По дороге мы не разговаривали и я, бодро шагая слева от Ami –- будто смотрел на нее со стороны. На то, какой она была тогда, когда я только прилетел в Страну Восходящего Солнца и, какой -– стала сейчас, вспоминал, как я в каком-то ступоре стоял в дверях своей аудитории, и, казалось, что я –- попал в какое-то иное измерение. Тогда, тихая и незаметная. Сейчас же –- Ami представала передо мной совершенно с другой стороны. В одно мгновение она сразу стала какой-то взрослой, более смелой, решительной и самостоятельной. Я верил в то, что эти качества -– несомненно, помогут ей стать хоро-шим, профессиональным руководителем. Вспомнилась, также история недельной давности, когда во время лекции по практике японского языка в открытое окно аудитории залетает муха, и садится прямо на тетрадь к «Солнышку», легким, но резким незаметным, если смотреть со стороны движением, Asuka захватывает несчастного крылатого «гостя» за туловище и обмакнув его лапы в стоящую на ее столе бутылочку с корректирующей жидкостью выпускает животинку на тетрадь сидящему рядом с ней Винни-Пуху. Правда, за этот поступок ей пришлось заплатить кое-какую цену и остаток дня –- простоять в коридоре, куда ее отправила внезапно обезумевшая от гнева Mikan. Однако, это не произвело на Аску никакого эффекта и с чувством выполненного долга –- «Солнышко» покинула аудиторию. А также еще несколько смешных, приятных историй из моей прошлой, словно другой жизни.

Мы уже подходили к воротам университета, когда раздавшийся телефонный звонок –- изме-нил наши планы. Ami ответила на вызов, и проведя краткий разговор с кем-то из наших одногрупников -– с притворной гримасой грусти произнесла:

-- Ну вот, только мы хотели расходиться, а тут вызывают… ну, ничего не попишешь. Идем же, мой Зам.

-- С удовольствием, сказал я.

И, свернув с аллеи, мы зашагали в обратный путь.

Урок 17. «Маски откровений».

Прекрасный праздник весны, удивительно светлое весеннее настроение. Однако весна в душе -- бывает далеко не у всех. Случилось так, что одна из моих самых стойких однокурсниц, так называемая «Железная Леди» -- Cheung Makoto на самом деле являлась очень одиноким человеком, более того, я даже не мог представить что это одиночество может быть настолько глубоким. В течение всех десяти лет нашего с ней совместного обучения в «Школе Гениев» Makoto открылась мне всего лишь один раз. В тот день по пути на занятия, я, проходя через университетский парк -– заметил, что под сакурой сидит Makoto, чуть склонив голову. Была она тиха и задумчива, с лица этой обладающей закаленным, точно сталь характером девушки –- не сходило выражение глубокой печали. Со стороны создавалось впечатление, что она вот-вот разрыдается от горя, какого-то огромного и аморфного, точно амеба, накрывшая ее с головой. Я не мог пройти мимо, а потому подошел к ней, поставил на плиты гитарный кофр, который принес с собой, и, поздоровавшись –- присел рядом, забравшись под разлогий розовый шатер. Makoto печально улыбнулась, и, ответив на мое приветствие снова ушла в свои мысли.

-- На тебе лица нет Makoto, заговорил я, что случилось?

Словно отвечая на мой вопрос –- Makoto стала рассказывать:

-- Уже седьмая годовщина… как же быстро летит время… Я родилась в Тонсуне 13 июня 1981 года, так что, по национальности я –- кореянка. Мой отец, был преподавателем истории в местном институте, а мать, искусствовед, она работала с глиной. Родители очень хотели мальчика, и когда родилась я, отец стал воспитывать меня как мальчугана. Он учил меня драться, терпеть боль, быть стойкой и смелой, мне нравилось такое воспитание, единственный, кто выступил против, это моя бабушка, она считала, что девочка -– должна быть девочкой.

Makoto тихо улыбнулась и продолжила.

-- Наверное, поэтому моими друзьями, в основном были мальчики. Отец также, привил мне любовь к книгам, и в школьные годы я не вылазила из библиотеки. А бабушка, потихоньку от родителей, учила меня готовить, и вести домашнее хозяйство. И сейчас, когда я осталась одна, я ей за это очень благодарна. В Японию, всей семьей -- мы переехали тогда, когда мне было десять. Отцу предложили работу. Родители сразу купили себе квартиру, недалеко от центра Токио, а бабушке дом, в двух часах езды на восток от города. И все у нас было хорошо. До тех пор, пока… цифра тринадцать не перевернула всю мою дальнейшую жизнь…

13.05.1994… В тот день, родители решили поехать на пикник за город. Мама собирала вещи, стараясь ничего не забыть, а папа, то и дело весело подшучивал над ее поспешностью. Вскоре он –- пригнал во двор нашу машину, в то

время, у нас была «Toyota Corolla» 1990-го года выпуска. Ехали мы быстро. Папа уверенно вел машину, мама время от времени что-то говорила

ему, я, сидя за спиной отца –- смотрела в окно. Мы держали скорость не более 80-ти км/час. В

тот момент я даже подозревать не могла, чем за-кончится наша поездка. Вдруг впереди взвыли тормоза, я услышала крик мамы, отвлекшись от мыслей, посмотрела вперед и, словно в замедленной съемке увидела, что на нас летит потерявший управление большегрузный тягач с бревнами на кузове. В следующую минуту страшный удар сотряс все вокруг, и я полетела в темноту. Через несколько дней, бабушка рассказала мне что в момент удара я, каким-то образом попала в багажное отделение, где, помимо моего тела также были обнаружены: большая корзина с продуктами и два пледа. Я до сих удивляюсь –- как я не сломала спину.

Очнулась уже в больничной палате. Первый кого я увидела –- была моя бабушка, я спросила у нее, где папа с мамой, и что произошло, потому что последнее что я помнила –- это удар, который, казалось -– перевернул всю Землю и все Земное. Бабушка присела в кресло, рядом с моей постелью и, глядя, мне прямо в глаза ответила:

-- Makoto, деточка, мы… остались… одни.

Я упала так, словно меня ударили.

Все мое естество в этот миг –- зашлось в немом крике, крике боли и одиночества. Мне казалось что это -- страшный сон. Я все ждала, что ко мне в палату вот-вот зайдет мама и…

Makoto перешла почти на шепот.

-- … и все будет хорошо. Но, ни мамы, ни папы… больше не было. После того, как меня выписали из больницы, бабушка забрала меня к себе. Родительскую квартиру мы –- продали вскоре, после аварии, в тех стенах все напоминало мне о папе с мамой, и я -– просто не смогла бы там жить. Потом мне стало известно, что эта авария на самом деле унесла в Вечность -– три жизни. Оказалось, что погиб также и водитель того тягача, который в нас врезался. Меня, очевидно от падения в бездонную пропасть, ожидающую нас в конце Пути, спасла, не знаю, мягкая спинка кресла, разве что.