Тоска (СИ)

Не его это.

Не призвание.

Двадцать пятого августа - эта дата врезалась Сергею в память, - он был в своем любимом зале импрессионистов и рассеяно смотрел на Гогена.

Ну Гоген. Ну великий.

Подошла девушка.

Встала рядом.

Помолчали.

- Что, нравится Гоген? - Наконец спросил Сергей.

- Простите? - Переспросила девушка на английском.

А, туристка.

- Вы не говорите по-итальянски? - Спросил Сергей по-английски.

- Я... Да, говорю и очень неплохо. - Улыбаясь, ответила девушка по-итальянски.

И впрямь, чудесно говорит.

- Вы отлично говорите! Но вы не итальянка?

- Я француженка. Точнее, Парижанка, тут есть некоторая разница.

- Правда? А я и не знал... И какая?

- Есть Франция, а есть Париж. Это же столица. Как и везде, это очень разные понятия.

- Хм. Пожалуй. Вам нравится Гоген?

- Я фанатка Гогена!

- Хотите, расскажу вам то, что знаю?

- Очень хочу!

- Меня зовут Сергей. А вас?

- Меня зовут Люси!

Если бы у Сергея была машина времени, он бы вернулся в прошлое в этот момент.

Не убил бы Гитлера, не проверил бы историю Иисуса, не узнал бы, как люди начнут населять другие планеты, - нет, нет и нет. Он бы вернулся именно в этот момент.

Глава 11

- Гена! Там мигалки! Это полиция, скорая или пожарные?

- Тоска, это ты перед окном сидишь! У меня перед носом дверь в твою "одиночку".

- Черт. Лишь бы полиция! Никогда ещё с таким желанием не ждал полицию.

- А что, много раз ждал?

- Всякое бывало. Как-то гопник напал, а я его нечаянно вырубил. Кровь, копы, скорая - ничего веселого.

- Ну... Кажется, сейчас ещё меньше поводов для оптимизма, нет?

- Сейчас я два часа сижу с трупом. Эй! Там на улице! Тут труп!

- Тоска, ты что, с ума сошел?

- Ну может это их ускорит.

- Не думаю! Тоска, не надо в окно орать.

- Гена, а ты на какого врача хотел бы учиться?

- На зубного. Они много денег получают.

- О! Дело говоришь. Очень люблю стоматологов.

- Правда? Их обычно боятся и ненавидят.

- Да за что? Они же прекрасное дело делают! Они же зубы лечат. Зубы - это фасад. Кому охота ходить с кривыми, черными зубами?

- Кому-то больше охота так, чем терпеть боль и унижение. И идут только в крайнем случае. Когда уже боль невыносима, и никакой анальгин не спасает.

- Глупо. Хотя у нас так принято, что проще перетерпеть, чем очередь в поликлинику отстоять. А болит, так перестанет, и как-нибудь авось и все нормально.

- Авось... Да, это хорошее слово.

В коридоре шаги.

- Сергей Александрович Тоска за этой дверью находится?

- Да! И прекрасный психолог Антон Павлович Струхнюк тут же. Я ему жалуюсь, а он слушает и так глубокомысленно молчит... А кто это? Гена, это полицейский?

- Нет, это Миша.

- Тоска, ты как там? Не спекся?

- Нет, Миш, спасибо. А полиция скоро приедет?

- Не знаю... Но вот Елену Анатольевну, слышал, скорая забрала.

- Так и знал! А я тебе говорил, Гена? Говорил! Они даже не вызвали! Заперли меня тут и хвосты подчищают. Миша, будь другом, вызови, а?

- Кого?

- Мефистофеля! Ну конечно бравых наших полицейских, кого же ещё!

- Да ты что, Тоска, я не могу! Главный строго-настрого запретил даже из отдела выходить. И чтоб никому из своих ни-ни! Я вот насилу в туалет отпросился, хотел к тебе сбегать - поблагодарить.

- З-за что?

- Так за Струхняка же! У нас там все перешептываются, как ты его. Кто тебя героем величает, а кто уже сам готов закопать. Бухгалтер-то наш ух как на руку был нечист. И Елена Анатольевна иже с ним. Ты, конечно, кардинально, проблему решил! Но все равно, огромное тебе человеческое...

- Миша! Миша! Я никого не убивал!

- Ой, это ты полиции рассказывай! Ну все, побежал. Спасибо, Тоска!

Спешные шаги в обратную сторону.

- Гена. Гена!

- Чего?

- Он ведь свято уверен, что это я.

- Похоже на то.

- И его это не колышит.

- Он тебе благодарен.

- Тьфу.

- Расстроился?

- Очень. Обидно как-то. У меня что, репутация что ли такая? Я что, на изверга какого похож?

- Серега. Расслабься. Не похож! Это Миша на радостях. От желания благодарить видишь, как расперло человека.

- Да ну его! Он же даже без тени сомнения! "Спасибо тебе, Тоска! Спаситель ты наш!" И Елена Анатольевна туда же. Я же всем сказал "Не виноватый, Женя подставила!" Что эта студенточка там такого устроила, что ей все верят, а мне - нет?

- Я тебе верю!

- Спасибо, Гена! Но то-то и оно, что ты здесь. А она там. Эх, доберусь я до неё... Ладно. Ген, я тут посижу, подумаю немного? А ты там посиди, подумай.

- Так о чем думать-то?

- Гена, я твоему мозгу не указ. Мне надо побыть в тишине, ладно?

- Так бы и сказал!

Снова тишина. Дождь перестал капать. Сергей невидяще уставился в окно. Заперт, снова заперт. А за окном - свобода.

Глава 12

Если вы пропустили главу про гидов, но решили читать эту, то это вы зря, прочтите сначала про гидов.

Интернациональные отношения - подлая штука.

Подлость заключается в том, что если в обычных на первых порах вы прощаете партнеру под давлением влюбленности что угодно, то в интернациональных, при недолжном знании языка и культуры, вы списываете все то, на что стоит открыть глаза, ещё и на особенности национальности. А потом крупно попадаете.

Говоря проще: вы ещё больше понимаете не то, что имеется в виду, а то, что вы хотите.

Ещё проще - вы даже не понимаете, во что вы ввязываетесь.

Когда впоследствии Сергей обдумывал этот период, он называл его про себя "Французская сага".

Сергей познакомился с Люси в музее.

Ах, Люси. Прекрасная, милая Люси.

Сергей, ранее, запретил себе заниматься подобными глупостями, как любовь. Потому что слишком просто спутать с влюбленностью, потому что требует большой ответственности, потому что несерьезно - это непродуктивно, а серьезно - это затратно, и потому что, как писал Бегбедер (нет, в первой главе я упоминал не его), живет три года.

Но тут что-то пошло не так.

Люси было тридцать девять, хоть выглядела она на двадцать пять, Сергею - двадцать два.

Алло, это Набоков? У меня для вас сюжет.

Они вместе гуляли по музею, Сергей красовался знанием итальянского, знанием музея в целом и Гогена в частности, большим количеством прочитанных книг. Люси восторгалась и немного рассказала о себе. Она приехала специально посмотреть на здешнего Гогена, она работала обозревателем выставок в модном журнале, а также преподавателем дизайнерского искусства в частной школе.

Люси была божественно обворожительна. Неподкупно, пьяняще хороша.

У них было много общего.

То есть, на самом деле - ничего. Кроме Гогена и любви к книгам.

На следующий день она уехала, поцеловав Сергея на прощанье. Обещала пригласить в гости.

До конца сентября они переписывались. Потом она позвала его в гости.

Сергей приехал. Провели вместе прекрасную жаркую неделю в Париже.

Люси снимала квартирку, причем в престижном месте. Очень близко к центру.

В тот раз Сергей ездил, как турист, и он ещё не знал, что решил, что влюбился.

Но эта неделя была прекрасна. Тайны Булонского леса, поход в Лувр, естественно - посещение всех мест жизни Гогена. И много-много секса.

Сергей вернулся.

Они снова стали переписываться, созваниваться.

Люси призналась, что тяжело больна, должна быть операция. Сергей страшно расстроился, поддерживал, как мог. Операция прошла хорошо. Люси много и долго говорила, что в этом большая его заслуга.

Сергею нравилось. И он подумал, может судьба? Может настоящее? Им прекрасно вместе. Они понимают друг друга. Она любит Гогена и читает Груздева.

Они долго муссировали тему чувств. И, наконец, решили - это оно. Любовь.