Достичь высоты. Глава 1 (СИ)

Серый призрачный рассвет стучался в окно, пытаясь довершить начатое будильником, который благополучно был спрятан под подушку, дабы пресечь настойчивый, нудный сигнал, который зудел под ухом.

         Егор накрылся одеялом с головой, повернувшись на другой бок, чтобы снова погрузиться в обволакивающий сон, в котором настойчиво пел голос, такой родной и глубокий:

- Сыночек, родненький, пора вставать, рассвет за окном. Проспишь тренировку. . . Вставай, милый, пробуждайся . . .

- Сейчас, мам . . . не уходи, побудь еще со мною . . .

         Егор выпростал руку из-под уютного одеяла и провел ею в воздухе, чтобы обнять родную, любимую за плечи, но . . . поймал только воздух.

         Парень откинул одеяло с головы, разлепил глаза, в недоумении оглянулся, и боль полоснула по сердцу, сжала его в тиски.

 - Мамочка . . . – прошептал Егор, - как же мне тебя не хватает, уф . . . – глаз заслезился, но негоже было шестнадцатилетнему парню распускать с утра нюни.

         Да, боль, непроходящая, мучительная, уже лет семь сковывала периодически душу, так как тяжело было жить с мыслью о том, что никогда ласковая рука матери не проведет по щеке, а тихий шепот не коснется уха: «Сыночек мой, как же я тебя люблю».

         Мама скончалась внезапно, во сне, ушла тихо, совсем молодой. Как сказали врачи : «Отказало сердце». Обманули. Сердце потом отказало у всех осиротевших членов семьи: отца, Егорки и Аллочки – старшей сестры. Боль от потери была чудовищной, хотелось выть от безнадежности, но надо было сдерживать чувства, чтобы быть примером для сестры, которая по-девчоночьи намного сильнее переживала трагедию. Егорка научился быть старшим, хотя сестра родилась на два года раньше брата.

         Дом опустел. Отец, хоть и был волевым мужиком, тружеником на заводе, но и его сразила наповал смерть любимой супруги: на руках двое осиротевших детей; ушел свет, согревающий уютом и теплом дом. Все чаще отец стал искать забвения в выпивке, но так, чтобы дети не видели. Сколько раз Егорка, проснувшись ночью, топал мимо кухни в туалет, и видел, как родной человек спешно прячет под стол бутылку. Стесняется сына, а у самого в глазах – тоска.

         Дети понимали отца, помогали, чем могли. Основная часть домашних забот легла на плечи девятилетнего Егора и одиннадцатилетней Аллы: поход в магазин, потеря времени в очередях при оплате квитанций, уборка квартиры, а еще надо было учиться, чтобы не сползти в оценках, так как плохая учеба могла лишить парня единственной радости – плавания, которому Егор отдавался с особой страстью. Именно спорт являлся той отдушиной, в которой забывалась боль. Результаты мастерства росли, но не это было главным. Команда пловцов заменила Егорке семью: здесь он каждого чувствовал родным, как будто братья и сестры по крови окружали его, помогали выжить. Да еще Ленка – востроглазая, высокая девчонка, со своими ужимками и смешно вздернутым носиком, которым по привычке всегда шмыгала – пленила раз и навсегда сердце Егора. Он помнил отчетливо тот день, когда Елена появилась в команде.

         Валерий Михайлович – тренер по подводно-скоростному плаванию  в ластах - однажды перед тренировкой собрал команду и представил девочку:

- К нам пришла чемпионка по плаванию, Елена Музыка, прошу любить и жаловать. Будет тренироваться у нас с сегодняшнего дня. Принимайте в спортивную семью и не вздумайте обижать, а то я знаю законы « прописки» в команде. Вы – уже взрослые, серьезные люди, давайте, без ребячества. А теперь вперед, орлы и орлицы, вода вас ждет!

         Девчонки изучающе разглядывали «новенькую», старались завести с ней ни к чему не обязывающий разговор, а Егор проговаривал мысленно, как песню, ее имя: «Му-зы-ка Е-ле-на». Потом, спохватившись, как бы кто не заметил его замешательства и краски на лице, которая вдруг нечаянно разлилась по щекам, взбежал по лестнице вверх, но в фойе украдкой оглянулся, провожая взглядом стройную фигурку, которая скрылась в женской раздевалке.

         Как в чаду, Егор быстро скинул ботасы, покидал в ящик одежду, натянул плавки и заскочил в душ, чтобы скорее оказаться в бассейне. Ему очень хотелось первым оценить стиль плавания этой загадочной феи, которая сразила его неискушенное сердце, так сразу. Он вылез из выплыва, подтянувшись на руках, чтобы пройти по бортику бассейна до выделенной дорожки пятидесятиметрового бассейна. Он возвышался над бассейном и зорко наблюдал за женским выплывом, из которого должна была показаться девушка.

         Елена вынырнула из-под воды, видимо, преодолев расстояние от выплыва до дорожки  проныром по дну. Егор и не сразу узнал ее в шапочке и очках, но сердце, которое екнуло в груди, не могло ошибиться: «Она». Егор поступил по-мальчишечьи: нырнул грациозно с бортика в воду прямо перед Еленой, забрызгав ее каплями воды. Та только успела отвернуть лицо. И тут же перед ней показалась голова Егора, рот его расплылся в глупой улыбке,  и глубокий, слегка волнующийся голос произнес:

- Привет!

-Хм-м, - фыркнула возмущенная девушка, оттолкнулась ногами от бортика и ушла под воду на разминку, оставив озадаченного Егора одного.

         Видимо, шутка не удалась.

         Егор спустил ноги на пол, встал, потянувшись с хрустом, сделал несколько наклонов, чтобы разбудить мышцы, натянул спортивный костюм, кеды и тихонько, чтобы никого не разбудить, выскользнул из дверей квартиры, находящейся на шестом этаже. Сбежал по лестнице вниз и вынырнул в прохладу свежего утра, чтобы совершить пробежку в сквере до утренней тренировки, которая начиналась в семь часов. В школу же надо было идти к девяти, так как у их спортивного класса был свой график учебы, который зависел от тренировок. Как-никак, все учащиеся входили в сборную страны по скоростному плаванию, все были «перебежчиками» из плавания спортивного, но на это были объективные причины: кто-то устал «толочь» воду в течение восьми лет занятий; кто-то был слабым на уровне других, более успешных, спортсменов, и поэтому решил попробовать себя в другом виде, техническом, скоростном; а кто-то откровенно не нашел общего языка с тренером – и такое тоже было не редкость. Поэтому, команда была сборной в относительно новом виде водного спорта, мальчишки и девчонки занимались около двух лет, пополняясь вновь прибывшими. Такой вот «новенькой» и была Музыка.

-Лен-ка, Лен-ка, – в такт ногам отбивался ритм в мозгу Егора, бегущего навстречу восходящему солнцу, которое ласковым лучом ласкало кожу лица.

         Это имя никак не выходило у него из головы, а что говорить о самой прелестнице? На уроках в школе Ленка сидела за одной партой с лучшим другом Егора – Вовкой Львовым, которого все звали не иначе, как «Лёва». Это прозвище настойчиво приклеилось к другу, но он особенно не препятствовал этому. Так было принято в мальчишечьей среде. Егора тоже по имени не величали, а обращались по сокращенной форме от фамилии Андронов, называли просто «Андрон». Стаса Рогачева звали «Рогач», Куликова Игоря – «Кулик», Витальку Заярина – «Заря», Борьку Гатаулина – «Гата», Юрку Воропаева – «Юрась», Сашку Жарикова – «Жарик». На девчонок клички не распространялись, из уважения пацаны их называли исключительно по именам. А имена у всех были уникальные: Рая, Александра, Наташа, Настя, Лина, Света, Жанна, Таня. Девчонки были разными по характеру и внешнему виду, но были в доску свои: с такими, хоть в огонь, хоть в воду. Соглашались на любые мероприятия, что сплачивало всю команду, будь то поход  в горы, «прогуливание» уроков, чтобы попасть на интересный сеанс в кинотеатре, обед в столовой, или сбор по случаю дня рождении у кого-нибудь на квартире.

И вот теперь появилась  Лена. Ленка. Елена, которая одним только своим именем, как елеем, обволакивала незащищенное исстрадавшееся Егоркино сердце. Парень, конечно, догадывался, что судьба решила над ним немного покуражиться, призвав в их сложившуюся команду и класс эту звезду плавания, но заставить себя не думать о Музыке Егор уже не мог. И жутко завидовал своему другу Лёве, то бишь, Вовке, который бесцеремонно скалился на уроках в ответ на вопросы загадочной феи, даже не догадываясь о том, какой пожар ревности разжигал в груди своего закадычного друга. Егор и сам не осмеливался предложить  другу перекочевать на заднюю парту, так как, с другой стороны, ему было удобнее наблюдать за своей зазнобой издалека, как капитану простор с мостика корабля. Он примечал все шутки сидящих на второй парте, но ни разу не осмелился пресечь смешки, которыми обменивались Лена и Лёва. Сердце, как будто специально проверяло себя на прочность чувства, так внезапно нахлынувшего на Егора.