Современная японская новелла 1945–1978

— Молодой человек, вам сколько лет?

— А сколько дадите?

— Ну, двадцать два, двадцать три примерно.

— Ой, что вы!

— Неужели меньше?

— Да нет, двадцать шесть.

— A-а… Извините.

После этого Масаё умолкла и забыла, что собиралась посоветовать ему сходить постричься. В молчании она доехала до Нихонбаси и сошла. С некоторых пор она увлекалась отгадыванием возраста людей, и ей было досадно, что сегодня она так ошиблась, но дело было не только в этом. Двадцать шесть лет было Дзиро Тоояме, когда он ушел.

В подземных этажах универмага Марудзэн есть дорогой ресторан, где и днем кажется, будто сейчас вечер. Масаё взглянула на часы: у нее в запасе оставалось еще много времени. Она зашла туда и заказала свежего фруктового сока.

— Обязательно добавьте лимон.

В ожидании напитка она достала из сумки маленький бумажный сверток. Это был тот самый рубин. Масаё собиралась отнести его к ювелиру вместе с другими заказами и сделать брошь. Подарить его Ёко или нет, она еще не решила. Она развернула белую тисненую бумагу; камень был здесь другого цвета, чем дома, на балконе, он приобрел холодный красно-фиолетовый оттенок. Масаё сразу поняла, что виной тому горящие в ресторане люминесцентные лампы, но в этом все-таки было что-то неприятное. Ей подумалось, что женщинам не следовало бы мириться с таким освещением: оно губит и румяна, и губную помаду. Правда, скажут, что кожа при этом свете выглядит лучше, чем при желтых лампах накаливания, и в конце концов выходит так на так, но Масаё придерживалась старых взглядов и была убеждена, что румяна занимают среди прочей косметики особое место: они оживляют.

Принесли сок, она опустила соломинку в стакан, чуть отпила и тут же ощутила во рту эту вечную приторность. Очень аппетитно, но отнюдь не полезно для внешности. В соке было много сахара и искусственного сиропа. Что за день сегодня, — забыла предупредить официантку, чтобы не клали сахар.

На третьем глотке она поняла, что пить не станет. Заказывать снова не хотелось. Масаё почувствовала, что начинает раздражаться, и, чтобы взять себя в руки, пошла в туалет. Она надеялась, что с помощью воды и одеколона удастся смыть с себя дурное настроение. Масаё была уверена, что, сохраняя спокойствие, человек сохраняет молодость, и следовала этому правилу вот уже два десятка лет. Бессонница и раздражительность — главные враги красоты.

Сделав все, что нужно, она задержалась перед зеркалом и основательно надушилась сквозь прорезь кимоно. Пока она поправляла воротник, все тело начало источать благоухание. Масаё принялась за тщательную доводку косметики. Возиться перед зеркалом с собственным лицом представлялось ей самым приятным занятием. Не то что Ёко, — та убегала, едва успев умыться. Всюду, где было зеркало, Масаё должна была посмотреться в него. А посмотревшись, должна была накраситься.

В туалете она пробыла долго. Надо было спешить. Выйдя из ресторана, Масаё торопливо перешла улицу и через пять минут уже входила в скромную с виду лавку ювелира. За неброским фасадом располагалась старинная фирма, ведущая надежную торговлю. В магазине стояла тишина, покупателей не было видно. В глубине помещения сидел молодой продавец; он заметил Масаё, но не встал, а лишь поклонился. Масаё, в свою очередь воздержавшись от покровительственной улыбки, прошла мимо него во внутренние комнаты. Там, в специальной приемной для крупных заказчиков, ее уже ожидали владелец магазина и мастер.

— Простите, я опоздала. — Поздоровавшись, Масаё тут же извлекла из сумки небольшую шкатулку, щелкнула крышкой и стала развертывать свои чертежи. Оба собеседника, склонившись над ними, выслушали ее объяснения, потом начали уточнять подробности и обмениваться мнениями. Чувствовалось, что и старый мастер, и средних лет владелец магазина понимают и любят камни, и в диалоге слышалась какая-то странная значительность, но в то же время и воодушевление, как будто речь велась о чем-то гораздо более важном, чем технология ювелирного дела.

— Вот только как быть с этим бриллиантом. Хорош, но желтоват.

— Ничего, для рыбьего глаза вполне подойдет.

— Ну как же, это ведь самое важное место, некрасиво будет.

В разговор Масаё с мастером вмешался владелец магазина:

— Давайте сделаем побелее.

— Да, но вдруг сударыня не захочет ставить другой камень?

— Да нет, камень менять не надо, надо этот отбелить.

Старый мастер недвусмысленно нахмурился. Масаё восприняла предложение точно так же.

Бриллианты промывают в спирту. Он хорошо удаляет пыль и придает камням красивый блеск. Если добавить к спирту немного особой краски и промыть этим составом желтоватый камень, тот преобразится в бесцветный бриллиант чистейшей воды. Это явление основано на свойствах флюоресцентных красителей. Торговцы сомнительной репутации часто прибегают к этому способу, чтобы обмануть покупателя и получить незаконную прибыль.

Владелец лавки, конечно, не собирался позорить свое доброе имя: он действовал согласно заказу и поставил бы в точности те самые камни, что выбрал заказчик. Но Масаё и мастер отвергали его вариант не по соображениям престижа, а из любви к бриллиантам. Производство искусственных драгоценных камней процветает, из окрашенных кристаллов научились делать такие изумруды и сапфиры, что с первого взгляда их не отличишь от настоящих. Именно поэтому Масаё не могла позволить подкрашивать подлинный бриллиант, хотя бы и с желтым оттенком. Это означало бы просто осквернить красивую вещь.

— Пожалуй, попробуем все-таки сделать как есть. Ну, а уж если не выйдет, будем отбеливать, — высказался мастер, и было решено оставить бриллиант желтым. На этом работа закончилась.

— Знаете, я просила бы вас сделать еще кое-что. Это уже для меня.

— Слушаю вас.

— Хочу похвалиться.

Масаё действительно хотела похвалиться и, не смущаясь присутствием владельца магазина, потянулась в сумку за рубином.

— Ах…

Масаё побледнела. Все содержимое сумки было поочередно выложено на стол, но бумажного свертка не обнаружилось и в бесчисленных косметических футлярчиках. Его не было. Рубин пропал. Масаё почувствовала, что кровь отхлынула от лица, но предаваться смятению было некогда.

Она ворвалась в ресторан и ринулась к столику, за которым сидела; столик был занят, она извинилась и, не обращая внимания на взгляды посетителей, начала искать.

Однако ни под стульями, ни в туалете не было ничего похожего на рубин. Она спросила официантку, обратилась к администратору, но никто из персонала ничего не видел. Немедленно позвали полицейского; он озабоченно наморщил лоб, узнав, что пропажа стоила восемьсот тысяч иен, но, будучи весьма далек от мира драгоценностей, не осознал как должно масштабы потери.

За несколько десятков лет Macao ни разу не теряла драгоценностей, ни своих, ни чужих, и для нее это был жестокий удар. Состарившись, она так привыкла время от времени доставать свои камешки из шкатулок и любоваться ими, а теперь одного из них не стало. Масаё почему-то вспомнилась безвременная смерть ребенка, которого отобрал у нее Дансаку Морисита. Она рассталась с ребенком, едва отметив седьмой день его жизни, и с тех пор его не видела, ничего о нем не знала, разве только слышала краем уха, что здоров. Она даже старалась забыть о нем, а потом и правда совсем забыла, запутавшись в бесчисленных любовных приключениях, — и вот внезапно этот ребенок умер от пневмонии, и ей сообщили об этом лишь через несколько дней. «И это все мое материнство?» — потрясенно думала она тогда. Обезумев, она побежала в Адзабу, в особняк Мориситы, но столкнулась там лишь с высокомерием знати. Даже после смерти ее ребенок, сын аристократа от безродной наложницы, стоял на социальной лестнице так высоко, что родной матери не позволили проводить его в последний путь.

Когда она кое-как добралась из дома Мориситы к себе домой, ее ждал там человек, предложивший ей стать его женой. Добрый и понимающий, он все-таки не мог утешить ее. Масаё вышла за него замуж и несколько лет жила спокойно, но в конце концов опять предалась разгулу, и он лишь беспомощно взирал на все это, не в силах что-либо изменить. Он не проклинал жену и не жалел ее. Он просто заболел и умер, успев нажить большое состояние игрой на бирже в период японо-китайского «инцидента». Масаё получила огромное наследство.