Повелитель теней: Повести, рассказы

Итог «Кошачьей истории» пессимистичен. Эсхатологическая напряженность нашей жизни никогда, кажется, не разрешится очистительным кризисом. Перед нами — драматическая динамика российской истории, лишенной освобождающего катарсиса, — иными словами, отсутствие подлинной трагедийности, которое коренится в радикальном недоверии к человеку, к личности.

Но зло приходит к нам не извне, а изнутри, приходит снова и снова, является в разных обличьях, под разными лозунгами и девизами, по сути дела дублирующими одну и ту же незатейливую ложь: «ЗЛО — ЭТО ДРУГИЕ».

Главное психологическое открытие Запада, выраженное в прозрении трагического героя — «ЗЛО — ЭТО САМ ЧЕЛОВЕК», — не задевает нашего самосознания, более того, вызывает подсознательный протест, который приводит или к социальной шизофрении разбегания (куда угодно — лишь бы вон отсюда, из этой гиблой страны!), или, наоборот, к параноическому цеплянию за свое-кровное-завоеванное, чему якобы угрожают русофобы, жидомасоны, агенты ЦРУ, католики, чеченцы, эмиссары мистических темных сил, бывшие партаппаратчики, будущие монархисты и настоящие акулы рыночной экономики.

Сегодня мы выбираем не между претендентами на трон и на центр общественного внимания, а между шизофренией и паранойей. Или, как некогда выразился Иосиф Бродский, «между злым и ужасным», а этот выбор всегда совершается помимо человека, без участия его воли, без учета его свободы. Этот выбор навязан внешними условиями существования, эпидемиями, революциями, землетрясениями, засухами, гороскопами, борьбой астральных или производительных сил, цепью случайностей. И поэтому такой выбор — не что иное, как имитация, подделка, фикция и так будет продолжаться до тех пор, пока центр трагедийного действа не переместится с просцениума (где поет, танцует и декламирует массовка, хор, жалобно или злорадно комментирующий перипетии сюжета) — в глубину сцены, где происходит само действие, движимое свободным внутренним выбором, совершающимся в душе трагического героя. Иначе говоря — туда, где личность без чьего-либо суфлирования обретает себя, свои подлинные пределы и бездны. О трудном начале этого процесса свидетельствует повесть «Пятое состояние».

Старая империя в конце концов благополучно сдохла. Рухнули границы и нелепые ограничения. Одной внутренней свободы нам оказалось мало — понадобились такие ее внешние атрибуты, как перенасыщенный товарами рынок и пустые карманы. За свободу внешнюю пришлось платить, черпая из ресурсов внутренней свободы, что, собственно, и делает герой повести «Пятое состояние», завершающей собрание неоромантических повестей Наля Подольского.

«Пятое состояние», опубликованное в 1993 году в газете «Пятница», несет на себе печать тех изменений, какие произошли и с нашим обществом и с нашим сознанием в 90-е годы. В центре ее — не пассивный наблюдатель, но человек действия, юрист, сыщик, детектив, охотно и эффективно применяющий силу в условиях нового порядка.

Новый герой перестает быть анонимным, у него появляется вполне конкретная работа (необходимое условие благополучия в постперестроечной России!). Он наделен необходимыми профессиональными качествами — наблюдательностью, готовностью в любой момент вмешаться в ход событий, целенаправленно, с помощью незаурядных дедуктивных способностей добиваться определенного результата.

Авантюрный склад натуры Александра Петровича Самойлова (чем-то он напоминает Джеймса Бонда) и повышенная деловая активность почти не оставляют новому герою Подольского ни времени, ни возможностей для созерцания, для философического «сидения на пороге», однако в нем сохраняется некое интеллектуальное обаяние и практически отсутствующая у большинства деловых людей новейшего времени способность к пониманию другого человека.

Это особенно важно в смертельной схватке с силами зла, — в схватке, которая и в «Пятом состоянии» остается движущей пружиной остросюжетного повествования. И оказывается, что в нашей сегодняшней жизни, при всей ее проблемности и хаотичности, все-таки есть место и для Большого сюжета, где человек торжествует над бесами, вопреки всем отстаивая свою суверенность и самоценность.

Все вещи, вошедшие в сборник «Повелитель теней», имеют между собой нечто общее. Это не только зловеще-романтическая атмосфера действия, не только изысканный стиль и определенная философская глубина, но главное — уважение к читателю, которое выражается в том, что современный автор не пренебрегает сюжетом. Все вещи книги в той или иной степени остросюжетны, читаются захватывающе, вы начинаете сопереживать героям, следить за их судьбой. И ваше ожидание событий, действия нигде, пожалуй за исключением «Замерзших кораблей», не оказывается обманутым. И при этом перед вами не коммерческая, а настоящая серьезная современная проза.