Темная Душа (СИ)

- Как вам угодно, мисс, – с почтением согласился привратник. – Выходите, такси сейчас будет. Ранее утро и пробок нет.

Она вышла. Пока стояла на тротуаре, смотрела на тополь, растущий у парадной. Не такой готичный, как накануне вечером, но он все равно ей нравился. Вскоре подъехало такси, Кэт забралась в него и отправилась в аэропорт.

Ушла, гордо и независимо, оставшись верной себе до конца. Не показала, что страдает от обиды, хотя от финальной шпильки не смогла воздержаться. Если бы воздержалась, не была бы собой. Кэт. Джерри улыбнулся, не находя в себе сил подняться. Ему казалось, она все еще лежит рядом и потягивается. Встает, расхаживает по комнате. Как же хочется поймать ее, затянуть назад в постель. Ее голос звучит в ушах. Он видит глаза, в которых гневно вспыхивают золотые искорки. Бронзовая плата за услуги осталась единственным напоминанием.

Гордячка. Пусть едет в свой Даллас. Препятствий, которые бы удержали его от новой встречи с ней, нет. Скоро она вернется сюда, в эту комнату, в эту постель.

Джерри поразмыслил. Дотянулся до телефонной трубки, сел поудобнее, тщательно прокашлялся. Набрал по памяти номер.

- Дэвид, доброе утро! – вежливо заговорил он, – Джерард беспокоит! Я в Нью-Йорке… Да, приехал… Да, по делам. Спасибо! Я передам ваши слова Софи. Конечно! У меня к вам есть просьба, Дэвид! Не откажите, буду очень признателен. Если у вас появится возможность встретиться со мной на бизнес-ланч на днях, вы меня осчастливите. Суть вопроса? Есть нечто важное, Дэвид…

…Закончив разговор, Джерри откинул одеяло. Откуда-то из его глубин внезапно вырвались белые трусики, мотыльком порхнули к потолку и повисли на одном из рожков люстры.

– Доброе утро, Кэт! – поприветствовал их Джерри, поднялся и направился в душ.

Визави Джерарда пришел на лэнч в респектабельный ресторан на Манхэттене вовремя. Джерард, явившийся за двадцать минут до начала встречи, сердечно поприветствовал его – подтянутого, широкоплечего старика лет семидесяти, одетого в изысканный костюм цвета белой шерсти. Дэвид носил короткую бородку-эспаньолку, имел выразительный горбатый нос. Зачесанные назад волнистые седины и глубокие морщины на волевом, одухотворенном лице делали его похожим на библейского апостола.

- Я узнал, кто она, – старик приступил к делу немедленно, усаживаясь и отпивая Perrier из бокала. Расстегнул на скатерти золотую застежку кожаного портфеля, – должен сказать, Джерард, выбор твой мне понятен. У меня есть кое-какие бумаги, фото в том числе… Красивая девушка.

Джерард взял переданные ему через стол бумаги, перелистал их, пока Дэвид застегивал и убирал портфель, посверкивая старинным перстнем на безымянном пальце. Полудрагоценный камень перстня украшал выгравированный каббалистический знак.

- Мир тесен, Джерард. Я выяснил, что работает она на одну даму, которую мне посчастливилось знать по бизнесу. Дама эта особенная, с акульей хваткой, в наших кругах знаменитость, большой профессионал для своего, по моим меркам, юного возраста. Она хвалит подчиненную. Эта Катерина Шэддикс – эксперт по прерафаэлитам. Имеет чутье на авторов раритетных картин. Марго Уайнпот относится к ней по-матерински, а сентиментализм этой даме не очень-то свойственен.

- Вы очень помогли мне, Дэвид, – Джерард наклонил темноволосую голову в знак благодарности, – Мисс Шэддикс мне не безразлична. Я очень в ней заинтересован.

Старик глянул на него проницательными глазами. Что-то секунду обдумывал, потом, словно сдаваясь, махнул рукой.

- У меня, как всегда, цейтнот, Джерард. Если ты желаешь, чтобы я еще что-то сделал для тебя и этой твоей русской, говори сейчас. В ближайшее время я вряд ли смогу выкроить время для встречи.

- У вас все в порядке? Как бизнес?

- В бизнесе у меня не бывает проблем, мальчик. С ними я расправляюсь в зачаточном состоянии. На данный момент случилось кое-что другое. Я этого не ожидал. Внук, Марк… Он попал в беду.

- Что с ним?

- Арестован. Только не заставляй меня вдаваться в подробности. Мы разбираемся. На тебя я отвлекся с удовольствием. Хотя бы какой-то шанс немного забыться.

- Я к вашим услугам, Дэвид, имейте это ввиду. Я, ресурсы моей семьи – распоряжайтесь нами по своему усмотрению.

- К сожалению, ты тут помочь ничем не можешь. Не забивай голову, – старик похлопал Джерри по плечу. – Ты похож на прадеда, Джерард. Он тоже был такой – никогда мелочился, предлагал сразу все, что имел. В память о нем, и о долге перед твоей семьей, который я не смогу оплатить, я тебе говорю – смело проси, что еще хочешь, я решу твои вопросы.

Глава 6.

Шотландия, XIX век.

Стукнула дверь. Милле, одетый в костюм для верховой езды, прошел к окну, раздернул плотные шторы и распахнул оконные створки. В комнату хлынул утренний ветер, взметнул ткань полога, сдул со стола иссеченные чернилами листы, лизнул спину лежавшего поперек кровати человека. Милле прислонился к подоконнику. Бойс застонал, поднял с простыней взъерошенную голову и уперся в друга мутным взглядом.

- Почему ты решил заморозить меня, Джон? – сонно просипел он и снова упал на подушку, – Что тебя беспокоит с утра?

Милле скрестил на груди руки.

- Молчишь, – зевнул Бойс, – я должен догадаться сам. Хорошо, попробую.

Молодой человек сел, подгребая под себя одеяло, прислонился к кроватной спинке.

- Итак, – он потер глаза кулаками, проморгался и снова зевнул, едва не своротив себе челюсть. – Начнем. Я поступил вчера легкомысленно. Не нужно было брать тебя на праздник. Теперь ты не можешь спать.

Милле фыркнул и заворчал с порицанием.

- Угадал, – Бойс потянулся, хрустя суставами. – Ну, прости меня. Я хотел, как лучше. В следующий раз трижды подумаю прежде, чем звать тебя с собой. Позволь мне угадывать дальше. Тебе в душу запала Катриона Монро. Дурочка Кэт. Прекрасная, как заря, наивная, словно зайчонок на лугу, играющий солнышком. Наметанный взгляд художника узрел уникальную фактуру. Пальцы аж сами тянутся к кистям. Хочешь рисовать ее, Милле?

Джон отлепился от подоконника и уселся на стул, с грохотом придвинув его к кровати.

- Ты не будешь отрицать, что она создана для полотна, Бойс! Кощунственно пройти мимо такой модели, кощунственно не запечатлеть ее в зените нежной прелести, не вписать в подобающий антураж!

- Ничего я не собираюсь отрицать! Прикрой окно, восхищенный идиот, иначе я опять подхвачу какую-нибудь холеру. Если тебе взбрело в голову писать девушку – дерзай! Скажи только, как ты ее видишь? Кем?

Загрохотали закрываемые створки.

- Офелия, Бойс. Ты знаешь, я давно грежу ей… Я помыслить не смел, что отыщу в Тэнес Дочарн столько сокровищ. Сперва ваш пруд, над которым склонились ивы, именно тот, что описал Шекспир. Один в один. Затем она. Светловолосая нимфа, плетущая гирлянды из лютиков, незабудок, и ромашек. Словно наяву я вижу, как она погружается на дно пруда, куда упала, сорвавшись с ветки. Поет, прощаясь с жизнью и любовью. Косы каскадом распустились по воде, в них запутались цветы…

- Погружается на дно? – Бойс прервал тираду Милле. Безнадежно вздохнул, откинул одеяло, одним прыжком встал на ноги. Прошел к округлому сосуду из фарфора, водруженному на туалетный столик французской работы. Долго умывался, поливая голову и шею водой из кувшинчика, энергично растирал грудь и лицо полотенцем. Вернувшись назад к кровати с ворохом одежды, добытой из гардероба, и начав одеваться, выглядел свежим, бодрым, здоровым до зависти.

- Тонет в пруду с песней на устах, сжимая цветы в объятиях, – он застегнул на груди хлопчатобумажную рубашку, – погружается и поет. Сама себя отпевает. Вся в цветах и волосах.

- Не смей издеваться, – прогудел Милле.

- Я не издеваюсь, – Бойс затянул завязки бархатных бриджей, заправил их в высокие сапоги, – Я тебе сочувствую, Джон. Такое впечатление, что ты не видел Катрионы. Пока мы говорили с ней, она от силы секунду постояла на месте. Она плясала, пела, куда-то мчалась, болтала без умолку, делала все, кроме одного – находилась в статичном состоянии. А ты хочешь погрузить ее в пруд. Заставить тонуть. Я слабо себе это представляю. Наш садовый затон глубок, имей это в виду. В нем уместится дюжина утонувших Офелий….