Я упал под Барнаулом

1.

Ангел явился Марисабель, когда она стирала бельё во дворе своей старой покосившейся дачки. Стиральная машина опять сломалась, и приходилось стирать руками, взбивая пышную пену. Пена искрилась на солнце крошечными алмазиками, на неё было приятно смотреть. По двору с истошными воплями и гиканьем носилась четвёрка сыновей Марисабель, вокруг мальчиков с радостным лаем прыгали собаки Марисабель - чёрная, рыжая и белый щенок с коричневым пятном вокруг левого глаза. На заборе сидели две мрачные кошки Марисабель и осуждали весь этот кавардак. На полосатых мордах кошек читалось сардоническое "Содом и Гоморра!". В могучих сизых лопухах у забора копошилась степная черепаха Изергиль. Изергиль была канонически стара, мудра и хорошо знала, что из лопухов лучше не высовываться.

Незнакомец открыл калитку, ступил во двор, и лица его было сразу не разглядеть: солнце светило со спины, был виден только тёмный силуэт с какими-то странными, нелепо приподнятыми плечами - так показалось вначале. Марисабель выпрямилась, вытерла пену о холщовый передник, накинутый, чтобы не испортить светлое платье, приложила руку к глазам, а когда вошедший приблизился, увидела, что это самый обычный молодой человек, с некрасивым, но добрым и симпатичным лицом, с длинными золотистыми кудрявыми волосами, одетый в летнюю полотняную пару цвета экрю и плетёные кожаные сандалии. В руках молодой человек держал барсетку и пальмовую ветвь.

- Мария Ивановна Сабельникова? - лёгким тенорком спросил он.

- Д-да, - с настороженной запинкой ответила Мария Ивановна. Когда-то давным-давно, один из друзей весёлой юности соединил её имя и фамилию в экзотическое "Марисабель", подразумевая Машину черноглазую и черноволосую латинянскую внешность. Экзотика прижилась, и Марией Ивановной её звали только представители ЖКХ, которому она задолжала квартплату за полгода, представители органов опеки и попечительства, которым Мария Ивановна задолжала хорошее воспитание своих детей, и Марисабель даже не сомневалась, что на свете существует ещё немало представителей чего-либо, которым она кругом должна.

Пришелец несколько растерянно оглядел захламлённый двор, покосившуюся дачку, мимозно-жёлтую "шестёрку", стоявшую на фоне буйных бузинных зарослей, красивую, но изрядно замученную хозяйку, визжащую кучу-малу из чёрных лап, рыжих ушей, загорелых исцарапанных рук, ног с коленками, щедро украшенными зелёнкой и подумал: "Содом и Гоморра!". "А мы что говорили!" - ответили с забора кошки. "Попрошу не вмешиваться - у меня миссия!" - мысленно приказал молодой человек кошкам. "Знаем мы вашу миссию - запудрить мозги бедной девочке!" - усмехнулись кошки и поочерёдно зевнули. Кошки признают только одних ангелов в этом мире - самих себя.

Молодой человек цыкнул на нахалок и приступил к делу. Сперва он вынул из барсетки визитную карточку и вручил её Марисабель. "Гавриил" - элегантной вязью золотом было вытиснено на кусочке плотного, по-модному шершавого картона и ниже, более мелким шрифтом - "ангел".

- Радуйся, благодатная! Господь с тобою, благословенна ты между жёнами! - бодрой скороговоркой произнёс Гавриил и протянул ей пальмовую ветвь.

В отличие от вас, Марисабель сразу поверила, что перед нею настоящий ангел.

Во-первых, в свободное от семейных хлопот время, Мария Ивановна Сабельникова иллюстрировала детские книжки в разнообразных маленьких издательствах, и мысли её всегда бродили где-то в тридевятом королевстве, среди отважных принцев и капризных принцесс. Могущественные колдуны проносились мимо в блестящих чёрных машинах, рядом с ними сидели прекрасные феи, у колодца жила говорящая лягушка, под утро в окно стучался Финист Ясный сокол, мир кишел ведьмами, и иногда, когда от усталости она бросала кисть, всерьёз подумывая о карьере менеджера по продажам, Дик Уиттингтон звал её назад.

Во-вторых, Гавриил действительно был похож на ангела. Марисабель нарисовала бы ангела именно таким - с овальным фарфоровым лицом, длинным носом, маленьким ртом и кроткими серо-голубыми глазами под сонными веками. Она вообще легко и охотно верила в чудеса, чем, кстати, и объяснялось наличие у неё четверых детей от разных отцов.

- Но-но-но! - Марисабель решительно отклонила протянутую ей ветвь. - Вы что, с ума сошли? На что это вы намекаете?

Гавриил вздохнул. Он с самого начала предвидел сложности. Всё-таки двадцать первый век, это вам не "до нашей эры". Народ уже не тот. Особенно женщины.

- Дух святой найдет на тебя, и сила Всевышнего осенит тебя! - подчёркнуто радостно продолжил Гавриил.

- Спасибо, меня уже осеняло четыре раза. - Марисабель скрестила руки на груди и кивнула на кучу-малу, энергично разламывающую старый облезлый венский стул. - Вам не кажется, что уже хватит?

Стул тем временем был растерзан на части, и никто не ушёл обиженный. Всем участникам досталось по кусочку. Самый лакомый - спинка стула - достался старшему, восьмилетнему белобрысому Матвею. По крайней мере, так он считал, пока не выяснил, что просунуть голову между рейками спинки легко, а вот освободить её можно, оторвав напрочь саму голову.

Голова показалась Матвею ценной частью тела, поэтому он завопил басом "я застря-а-ал", выразительно поглядывая в сторону матери и её гостя.

- Матюша! Иди уже сюда, горе ты моё! - топнула ногой Марисабель. Матвей подошёл и посмотрел на ангела. Ангел ему понравился, и для того, чтобы привлечь его внимание, Матвей затянул "застря-а-а-ал" ещё громче.

Гавриил вздохнул и легонько коснулся спинки стула длинными перстами. Спинка немедленно разъялась на части и осыпалась на землю, освободив страдальца.

- Ух, ты! - восхитился Матвей. Гость нравился ему всё больше. Матвей шмыгнул носом, уставился на ангела блестящими от любопытства глазами и приготовился к полноценному участию в беседе взрослых.

- А у нас есть черепаха Изя. - сообщил он. - Только она убежала.

- И ничего не убежала. Просто гуляет, и я знаю где. Матюша! Нечего уши греть! Иди-ка ты отсюда! - снова топнула ногой Марисабель. Матвей немедленно развернулся, помчался к крылечку, схватил растрёпанную книгу, лежавшую на ступеньках, и вернулся к братьям.

- Что-то он сегодня слишком послушный. Не заболел ли? - озабоченно глядя вслед сыну пробормотала Марисабель.

- Это временное явление, - успокоил её ангел.

- И зачем он взял эту книгу? Это же "Наш человек в Гаване", Грэм Грин. Я её сейчас читаю, - продолжала недоумевать Марисабель.- Книжка, конечно, хорошая, но, по-моему, ему ещё рано.

- Сегодня это не Грэм Грин. – Ангел улыбнулся. - Не беспокойтесь.

Матвей тем временем усадил братьев на скамейку, раскрыл книгу и, немного спотыкаясь, но, в целом, довольно бойко стал читать вслух. "В то самое утро, когда папа Муми-тролля закончил мост через речку, малютка Снифф сделал необычайное открытие..." - донеслось до Марисабель.

- Ой,- обрадовалась Марисабель. - Спасибо, это моя любимая про муми-троллей!

- И моя тоже. А я ещё 'Волшебную зиму' люблю, - признался Гавриил. - И "Опасное лето". Я вообще всё про муми-троллей люблю... - он помолчал, кашлянул и продолжил. - Но вернёмся же к нашему разговору. Э-э-э... неужели вам не хочется быть благословенной во всех народах на земле?

- Ничуточки, - посуровела Марисабель.- Вообще, что, собственно, происходит?

- Видите ли, мы решились на вторую попытку,- начал Гавриил. - В прошлый раз всё пошло не так и...

- "Не так" - это ещё мягко сказано! - перебила его Марисабель.- Вы уж меня извините, но в прошлый раз у вас чёрте что получилось!

Гавриил болезненно поморщился:

- Прошу вас, не упоминайте всуе ... э-э-э... другое ведомство.

- Ну, хорошо, безобразие у вас вышло в прошлый раз. Суть от этого не меняется. Какая-то совершенно дикая история! - продолжала возмущаться Марисабель. - Какие-то терновые венцы, кресты, бичевания... Это же сплошные ужасы!