Клуб бессмертных

шалуны называли «козьими» – прекрасные сосуды, торчащие чуть в стороны. Впрочем, я увлекся. Кактусу нельзя проявлять излишнюю эмоциональность, в противном случае он высыхает.

Бог, демиург, культурный герой, покровитель людей. Как только не называют меня сейчас очкарики, теряющие остатки зрения над старинными фолиантами испанцев, записывавших кое-какие сведения о религии индейцев, которых те самые испанцы уничтожали. В интересе к мифологии истребляемого народа было, без сомнения, что-то садистское. Вы же не поинтересуетесь прошлым своей жертвы, если вдруг решите зарезать старушку в надежде получить ее сбережения? Испанцы заинтересовались. Впрочем, испанцы уже не моя вотчина. Пускай разбирается Яхве.

Итак, Кетцалькоатль. Тогда еще не кактус, а человекообразное существо, покрытое перьями. Не знаю, откуда взялись перья: я всегда был чистоплотен. Ученые уверены, что я правил тольтеками в их древней столице Толлан в течение очень долгого времени. Ученые ошибаются.

Я никогда не жил вместе с людьми.

Мы общались исключительно днем. По ночам я уходил на высокую гору, возвышавшуюся посреди десятка селений, и становился тем, кем я решил стать. Кактусом. Encephalocarpus Berger. Естественно, пришлось рассказать индейцам, что этот вид кактуса – священен. Я не хотел умереть только лишь потому, что меня сорвет какой-нибудь ребенок или кокетка, присмотревшая мой цветок себе в прическу. Под утро, совершив моцион, я превращался в человека и бодро спускался в горы в очередное селение. В одной деревне я научил людей готовить пищу на огне. В другой показал самым способным юношам, как можно определять путь по звездам. Конечно, выражаться приходилось аллегорически.

– Видишь Млечный Путь? – спрашивал я одного индейца.

– Не понимать, что говоришь, – отвечал он.

При этом оба мы смотрели – да-да! – на тот самый Млечный Путь. Приходилось сочинять байку про старуху, пролившую молоко из-за того, что она, сплетничая с соседкой, перестала следить за дорогой и споткнулась об камень. Таким образом я еще и воспитывал их. И постепенно дело пошло. Единственное, чего бедняги так и не сумели осилить, – колесо. Сколько я ни бился, они не понимали, для чего оно им понадобится. Ну, и, конечно, у них не было лошадей, которые бы могли тащить повозки. А женщины на что? Но моих аргументов тольтеки и слушать не желали. Все мои попытки доказать им, что если движение грузов ускорить, то благосостояние народа возрастет, тольтеков смешили. Очень низкий уровень гражданской ответственности. Вот в чем была проблема этих славных кровожадных ребят. Что ж, может, они и предчувствовали кое-что. Может, они смутно понимали, что благосостояние народа есть понятие абстрактное. И оно вовсе не означает благосостояния каждого отдельно взятого тольтека.

Прометеус недавно говорил мне, что в Молдавии я бы столкнулся с такой же проблемой.

Впрочем, что мне Молдавия, ведь мой народ – тольтеки. Колеса они признавать не желали, а вот вымазать зубы черной краской и вырезать сердце пленнику для них