Большая охота на акул

В либеральных кругах, особенно Нью-Йорка и Вашингтона, бытует мнение, что знамя расовой сегрегации мало привлекает молодое поколение. И Мьюррей Кемптон написал, что особой задачей шестидесятых станет, «как задобрить негров, не говоря о том неимущим белым». Но к Луисвиллю не применима ни одна из теорий. Кое-какие ожесточенные местные расисты принадлежат к лучшим семействам города, и ни один мелкий фермер из Миссури не обрушивается на словах так часто против «ниггеров», как некоторые луисвилльские многообещающие менеджеры, всего несколько лет назад окончившие колледж. В отделанном сосновыми панелями модном кабачке «У Бауэра», излюбленном месте молодых денди высшего общества, настроения царят преимущественно антинегритянские. Поздно вечером мутная волна алкоголя выносит его завсегдатаев на Мэгэзин-стрит, в самое сердце цветных кварталов. Там в «Большом Джоне», «У Оливера» и «Алмазной подкове» гуляют до рассвета, и развеселых расистов принимают наравне со всеми прочими, будь то черными или белыми. Негры воздерживаются от возмущения, белые – от предрассудков, и все наслаждаются музыкой и выпивкой, но друг с другом они почти не общаются, и ночная жизнь отделена от дневной.

Со временем возникает ощущение, что в филиппиках против «ниггеров» и равнодушии к пропасти между расами в ночных вылазках на Мэгэзин-стрит молодежь не серьезна. И то и другое – роскошь, которой надолго не хватит, и молодежь просто развлекается, пока может. Мэр Кауджер любит говорить: «У нас люди другие. Мы уживаемся, потому что никому не нужны проблемы». Другие расскажут вам, что в Луисвилле нет очевидных расовых проблем, потому что большинство белых горожан истово поддерживает статус-кво везде, где бы он ни возникал.

Можно, конечно, возразить, что в подобном обществе возможна практически любая дискриминация, если надвигается медленно и незаметно, не привлекая к себе особого внимания. И это, естественно, выводит из себя негров, которые заявили, что хотят свободу сейчас. Но будь они терпеливее – а кто может им сказать, что надо терпеть, – проблем бы не возникло. Но выражения «свобода сейчас» в словарном запасе белого Луисвилля просто не существует.

* * *

Хорошим примером точки зрения большинства служит ситуация с жильем, которая в данный момент неразрывно связана с реконструкцией города. Так уж вышло, что проект реконструкции зданий сосредоточен главным образом на негритянских кварталах в центре и большинство переселенных – чернокожие. Так уж вышло, что единственной частью города, куда негры могут переехать, оказался Вест-Энд, тенистое старое предместье, которое обошел стороной прогресс и которое сейчас охватило паническое поветрие продажи недвижимости из-за притока негров. Нарастает страх – и среди белых, и среди негров, – что Вест-Энд превратится в черное гетто.

Фрэнк Стэнли-младший, лидер негритянской общины, назвавший интеграцию в Луисвилле «фарсом», винит в проблеме «реконструкцию города». Власти города «лишь переносят гетто целиком из центра в Вест-Энд». Руководящие проектом чиновники отвечают на это утверждениями очевидного: дескать, их задача не десегрегация Луисвилля, но как можно более быстрое и выгодное для людей переселение. «Да, конечно, они переезжают в Вест-Энд, – говорит один чиновник. – Но куда им еще переезжать?»

Факт в том, что белые со всей поспешностью покидают Вест-Энд. Активистское меньшинство старается остановить отток, но не найдется и квартала без таблички «Продается», а в некоторых их даже до десяти. И все-таки предрассудков в Вест-Энде «почти не существует». Поговорите с человеком, выставившим на продажу дом, и вам дадут понять, что уезжает он не из-за нежелания жить по соседству с неграми. Отнюдь, он гордится прогрессом Луисвилля по части интеграции. Но его беспокоит стоимость его недвижимости, а сами ведь знаете, что происходит с ценами на недвижимость, когда в белом квартале поселяется негритянская семья. Поэтому он продает сейчас, пока цена еще разумная.

В зависимости от района он готов или не готов продать неграм. Выбор за ним и останется, пока Луисвилль не примет закон об «открытом жилье», которое устранит цвет кожи как фактор в заключении сделок по купле-продаже домов. Подобный закон уже на стадии разработки.

А пока белый, готовый продать дом негру, большая редкость – исключение составляет Вест-Энд. И с большим чувством приводятся аргументы, мол, те, кто показывают дома исключительно белым, нисколько не настроены против негров, а лишь думают о соседях. «Лично я ничего против цветных не имею; – объяснит вам продавец. – Но не хотелось бы обижать соседей. Если я продам дом негру, цена на остальные дома в квартале упадет на несколько тысяч долларов».

Большинство риелторов-негров это отрицают, ссылаясь на закон спроса и предложения. Хорошее жилье для негров – редкость, указывают они, и соответственно цены значительно выше, чем на рынке для белых, где спрос не столь велик. Но есть и белые, и черные спекулянты на рынке недвижимости, которые занимаются «подрывом кварталов». Они сделают все, чтобы поселить негра в белом квартале, а затем запугать остальных жителей, чтобы те продавали подешевле. Довольно часто им это удается, и они продают неграм с большой прибылью.

По словам Джесси П. Уордерса, риелтора и уже долгое время лидера местной негритянской общины, «нашему городу нужен единый рынок недвижимости, а не два, как сейчас». Уордерс рассчитывает на закон об «открытом жилье» и главное препятствие «открытому жилью» без такого закона видит в том, что негры не представлены в Луисвилльском совете по недвижимости.

Чтобы быть в Луисвилле риелтором, агент по продаже недвижимости должен быть членом Совета, куда негров не принимают. Уордерс – член расположенного в Вашингтоне Национального института брокеров по недвижимости, который влияния в Луисвилле имеет не больше, чем французский Иностранный легион.

* * *

Как и другие города, столкнувшиеся с проблемной запустения некоторых районов, Луисвилль прибег к строительству многоквартирных домов в средней черте города, чтобы привлечь в центр жителей с окраин. В самый новый и большой из них, квартал под названием «800», Уордерс попытался поселить своего клиента-негра. Реакция на это служит хорошим индикатором проблем, с которыми сталкиваются негры, когда преодолевают барьер откровенного расизма.

– Окажите мне любезность, – сказал Уордерсу застройщик «800», – дайте я сначала половину квартир заселю. Так я хотя бы окуплю строительство. А потом давайте селите своего клиента.

Уордерса такой категорический отказ не обрадовал, но он считает, что со временем застройщик будет продавать неграм, а это, на его взгляд, истинный прогресс.

– Что мне было сказать этому человеку? Я доподлинно знаю, что он и некоторым белым отказал. Ему нужны престижные жильцы. Ему хотелось бы, чтобы там жил мэр, ему хотелось бы, чтобы там поселился председатель районного муниципалитета. Черт, я ведь тоже занимаюсь недвижимостью. Его позиция мне не нравится, но я его понимаю.

Уордерс достаточно давно на передовой, чтобы знать счет. Он убежден, что самая большая проблема луисвилльских негров – это страх и нежелание большинства белых делать что-либо, что может вызвать неодобрение их соседей.

– Я знаю, что у них на уме, и большинство моих клиентов это знает. Но как, по-вашему, это правильно?

«800» был в значительной степени построен на кредитные деньги под поручительство Федерального управления по жилищным вопросам, то есть здание автоматически попадает в категорию «открытого жилья». Более того, владелец утверждает, что в вопросе жильцов у него дальтонизм. Но все равно исходит из того, что престижные жильцы, которых он хочет привлечь, не станут даже рассматривать возможность жить в одном здании с неграми.

То же самое предположение толкает владельца частного дома продавать исключительно белым, и делает он это не из-за расовых предрассудков, а по соображениям стоимости недвижимости. Иными словами, никто не против негров, но против все его соседи.