Клуб бессмертных

и их даже ставили на сценах Аттики (но не в Афинах). Ни одна из них не стоила первой пьесы. Не то чтобы меня это пугало. Скорее, мучило. Я винил во всем афинян, которые так хорошо оценили «Взятие Милета», что я вдруг понял: талантливее драматурга в городе нет. Фриних – самый лучший. Нет, я не испытывал гордыни. Куда как легко быть лучшим, если ты просто единственный.

Афиняне дали мне понять, что я действительно очень хорош. Это меня так возбудило, что впоследствии я думал уже не о пьесе, которую пишу, а о впечатлении, которое она произведет на публику.

Ничем хорошим для меня это не закончилось.

Недавно Аристотель попросил меня, с позиции простого писателя, объяснить ему, почему Прометеус был единственным писателем Молдавии. Все просто, сказал я, потратив немного времени на изучение истории этой страны. В Молдавии были только советские писатели, румынские писатели и русские писатели. Прометеус стал первым молдавским писателем. К тому же он, как и я, смеет напоминать о «бедах нации». Ни к чему хорошему его это не приведет.

Аристотель с позиции философа объяснил мне, почему Прометеус является первым молдавским писателям. Честно говоря, долгих рассуждений старца я не запомнил. В память врезалась лишь одна фраза.

«Коль скоро он и в самом деле таковым является, то мы смело можем говорить о вырождении национальных литератур как таковых».

Прометеус основал молдавскую литературу, говорил Аристотель, поскольку его жизнь и, соответственно, расцвет приходятся на возникновение самой Молдавии. Появилась страна, появился и писатель. Все просто. Никакой заслуги Прометеуса в этом нет.

К сожалению, в Молдавии никто не понимал, что раз страна появилась, то в ней должны появиться и литература, и ремесла, и вообще – все. Прометеус это понимал. Его соотечественники нет.

Как и афиняне времен моей жизни, они уверены, что за их страной – многовековая история.

Я даже не помню сейчас, что подвигло меня заняться написанием пьес. Театра как такового в Афинах не было. Скорее, чтецы в масках просто декламировали текст. Игра актеров оценивалась по их умению голосом передавать настроение героя. Жесты не приветствовались. О мимике сказать ничего не могу: даже если она и была, за маской все равно ни черта не видно. Итак, отчего я вдруг начал писать пьесы?

Афины появились лет за пятьдесят до моего рождения. Не так уж много, учитывая, сколько времени я провел на Олимпе после смерти. Афины появились благодаря купцам. Сначала это была деревня. Затем купцы, проезжавшие мимо, смекнули, что здесь удобное месторасположение для города. Так появился город. Позже он обзавелся крепостной стеной, большим флотом, гражданами и статуей Афины. Этого было вполне достаточно. Через семьдесят пять лет город обзавелся литературой: появился я и написал «Взятие Милета». Почему я это сделал? Наверное, меня, как и первого человека Земли, вышедшего в открытое море, обуревало простое любопытство.

Мне просто стало интересно, смогу ли я словами описать тот ужас, что постиг меня