Клуб бессмертных

вернулась под утро, в синяках, измочаленная и счастливая. Гефесту уже обо всем рассказали. Какая-то добрая душа. Он так сильно избил жену, что та осталась без глаза. Но и после этого не перестала гулять. Да что вы все заладили: огонь, огонь! Хорошо. Сдаюсь.

Это я ему рассказал. За уголек, конечно.

Цензор:

Да, я знаю, что Прометеус в любом случае просто обязан покончить с собой, принеся себя таким образом в жертву. Таково его предназначение. Но меня это не волнует. В любом случае я просто обязан довести до конца судебный процесс по делу «Молдавский народ против Прометеуса Балана».

Таково мое предназначение.

Ну и что с того, что он многим нравится? Драматург Фриних тоже многим нравился. Более того, он был, на языке современности, звездой древнегреческого театра. Что не помешало цензорам Афин приговорить его к десяти талантам штрафа. В приговоре было сказано – «за напоминание о бедах родины». А разве не тем же занимается Прометеус?

О Фринихе? Ладно. Расскажу, коль скоро у меня получасовой перерыв. Нет, дело «Молдавский народ против Прометеуса Балана» я рассматриваю не сегодня. После перерыва мне придется заняться контрабандистами, а после них – обманом при сделке с недвижимостью. Ничего низменного в этом не вижу. Я давно интересуюсь правом – а не только зарабатываю им на жизнь, как многие мои, с позволения сказать, коллеги, – и знаю, чем занимались судьи Фриниха. И не только это.

Я поименно знаю состав судейской коллегии, приговорившей к смерти Сократа. Для меня не секрет, чем руководствовались судьи Орлеанской девы, и я осведомлен о трениях в жюри, рассматривавшем дело Бостонского душителя. Не надо мне рассказывать о несопоставимости первых двух с третьим персонажем, пожалуйста. Это для вас всех они разные. Для меня они – подсудимые. Я юрист, и закон – моя душа.

Фриних имел неосторожность стать первым драматургом Афин. Не исключено, конечно, что в городе писали пьесы и до него. Но раз это факт недоказанный, первым драматургом я считаю Фриниха. Уж он-то доказан. Во многом благодаря тому, что его имя и название его пьесы сохранились в истории только благодаря приговору суда Афин.

В вечность можно попасть и по приговору суда.

Иногда это чертовски приятно. Уверен, что и Сократ и Фриних это понимали. Хотя Фриниху наверняка было приятнее. Все-таки преступление – написанный текст – является вещественным доказательством. Что в отличие от неосязаемых рассуждений Сократа, так и не записанных при его жизни, является более веским аргументом обвинения.

Пьеса Фриниха существовала. До сегодняшнего дня она не сохранилась. Поэтому могут возникать сомнения. Но у меня их нет: что важно, Фриних сам признал ее существование. Обвиняемые, напротив, обычно отрицают наличие улик. Фриних признал существование улики, следовательно, она была. Почему Фриних это сделал, вопрос другой. Я лично склонен считать, что всему виной тщеславие. Только человек тщеславный – а все драматурги, по-моему, тщеславны – может признать наличие своей пьесы, когда его