Затонувшая Венеция

— Что?

— Это Пеллестрина? Санта Ладзаро?

— Это Венеция. — ответила она.

Карло вскочил.

— Я последняя. — сказала женщина. — Вода поднималась, небеса плакали, а моя любовь переродилась в презрение. Я все это перенесла и до сих пор жива. Я буду жить, пока не затопит весь мир, как раньше затопило Венецию, я буду жить, пока так не случится, буду жить… — её голос затих, она с любопытством смотрела на Карло. — Кто же ты на самом деле? А, да, я помню… Моряк.

— Тут есть этажи выше? — спросил он, просто чтобы сменить тему разговора.

Она с прищуром посмотрела на него.

— Так непривычно пользоваться словами… Я думала, мне уже не придется ни с кем поговорить, но я все же это делаю снова. Можно подняться на этаж выше, там нормально, но выше все в руинах. Молния разрушила колокол, пока я спала. — Она указала на кровать, вставая. — Иди за мной, я покажу. — Под плащом она оказалась совсем хрупкой и миниатюрной.

Старуха подняла свечной фонарь, что находился подле неё, и повела Карло вверх по лестнице, осторожно ступая среди теней.

На верхнем этаже завывал ветер, а над головой плыли низкие тёмные облака. Женщина поставила фонарь на стол и пошла по лестнице: поднимись ещё и посмотри, как там все, если хочешь — сказала она.

Они были открыты всем ветрам, над ними было небо. Дождь прекратился. На крыше тут и там валялись каменные блоки, выпавшие из стен.

— Я думала, рухнет вся часовня. — перекрикивала она завывания ветра. Он кивнул в ответ и пошёл к западной стене, которая поднималась ему до груди. Перегнувшись через неё он увидел волны, они поднимались, расплескивались по стене, до него иногда даже брызги. Он чувствовал эти удары в стену, их сила пугала его, было трудно поверить, что он выжил и теперь находится в безопасности. Он затряс головой, пытаясь выбросить эти мысли. Справа и слева белая линия бурунов очерчивала Лидо, широкую полосу, особенно заметную на темном фоне. Старуха продолжала говорить что-то, он подошел поближе, чтобы слышать её слова.

— Шторм продолжается. — кричала она — Смотри! Молнии, отсюда видно, как молнии бьют в Альпы. Это конец света! Все острова ушли, гор не видно… второй ангел вострубил и вылил свой фиал в море, и он стало море словно кровь мертвецов и все живое умерло в море! — она продолжала говорить, её голос мешался с воем ветра и плеском волн, поднимаясь над ними… Карло, уставший, замерзший, переполненный горечью и черной, как облака на небе, тоской, прервал её экзальтацию, крепко взяв за плечи. Они спустились под крышу, подобрали погасший фонарь и вернулись на жилой этаж. После ледяной крыши он казался особенно уютным. Старуха продолжала говорить, но Карло не вслушивался в её речь. Его колотила крупная дрожь.

— Ты должно быть замерз, — заметила она успокоившись. Она взяла несколько одеял с кровати. — Вот, возьми. Он сел в большое, тяжелое кресло, завернулся в одеяла и расслабился. Он очень устал. Старуха села в свое кресло и воткнула иглу в катушку. Через несколько минут она снова начала говорить, под это бормотание Карло начал дремать, иогда кивая в ответ на её слова. Она говорила и говорила, о штормах, об утопленниках, о конце мира, о потерянной любви…

Когда он проснулся утром, её уже не было. Комнату заливал слабый утренний свет: потертая, видавшая лучшие дни мебель, поношенные простыни, скучные безделушки венецианского стёкла… Но было очень чисто и опрятно. Карло встал и размял застоявшиеся мышцы. Он поднялся на крышу, там было пусто. Стояло солнечное утро. За восточной стеной как и вчера стояла его лодка, она не утонула. Впервые за несколько дней Карло улыбнулся, ему было немного непривычно это делать.

Внизу её тоже не было. Самый нижний этаж, судя по всему, служил ей доками. Там стояла пара дряхлых лодок и несколько ловушек для лобстеров. Самый большой причал пустовал, возможно, она проверяла ловушки. Или просто не хотела говорить с ним при свете дня.

По крыше церкви он обошел башню до своей лодки. Воды было всего по колено. Он сел на корме и снова улыбнулся, вспоминая вчерашний вечер.

Он разобрал палубу и вычерпал ковшом воду, скопившуюся у киля, не забывая поглядывать по сторонам в поисках старухи. Потом он вспомнил про багор и вернулся за ним наверх. Старуха так и не появилась. Он пожал плечами, что ж, он попрощается в другой раз. Он обошел часовню, отгреб подальше от Лидо, поднял парус и двинулся на северо-запад, туда, где жили оставшиеся в городе венецианцы.

Лагуна была спокойной как пруд, небо чистым, как душа святого. Все было замечательно, но Карло это не удивляло, такая погода стояла и до шторма. Шторм бушевал где-то в другом месте. Это был шторм штормов, все всяких сомнений, таких больших волн он никогда не видел. Он начал придумывать историю, которую он расскажет родным и близким, когда вернется.

Венеция возникла из-за горизонта слегка по правому борту, как он и ожидал. Сперва колокольня, затем Сан Марко, а после другие шпили. Колокольня. Хвала богам, что его предки хотели быть поближе к богу и подальше от воды, это спасло ему жизнь вчера. В утреннем свете море, по которому он возвращался домой, казалось прекрасным как никогда, его даже не раздражал оставшийся долгим путь, как это было обычно, когда город только показывался из-за горизонта. Это бы просто путь. Венеция! Он был счастлив увидеть её.

Он был голоден и очень устал. Когда он вплыл в Гранд Канал и спустил парус, он уже едва шевелил веслами от усталости. Дождь заливал всю лагуну, Гранд Канал пенился как горная река. Было тяжело двигаться. На пожарной станции, где канал поворачивал, несколько его приятелей, работавших на доме с новой крышей, помахали ему, сильно удивившись, что он идет вверх по каналу так рано утром.

— Ты идешь не в ту сторону! — крикнул один их них.

— Мне ли не знать! — крикнул Карло в ответ. Он слегка взмахнул веслом, приветствуя их, и плюхнул его обратно в воду.

Через Риалто, в маленький дворик близь Сан Джакометты. В укромный док, который он построил с соседями, и вот его лодка уже покачивается у причала.

— Карло! — его жена надрывалась наверху. — Карло, Карло, Карло! — она уже сбегала вниз по лестнице.

Он причалил в доке. Он был дома.

— Карло, Карло, Карло! — его жена, крича, бежала вдоль пирсов.

— Умоляю тебя, помолчи. — И он крепко прижал её к себе.

— Где ты был, я так волновалась за тебя из-за шторма, ты сказал, что вернешься вчера, господи, Карло, я так рада тебя видеть… — Она попыталась помочь ему подняться по лестнице. Плакал ребёнок. Карло присел на стул в кухне и счастливо осмотрел маленькую самодельную комнату. Уплетая буханку хлеба, он рассказывал Луизе о своем приключении: два японца, их вандализм, бешеный заплыв через лагуну, безумная женщина на колокольне. Когда он закончил историю и доел буханку, его начало клонить в сон.

— Карло, тебе придется вернуться назад и забрать тех японцев.

— Черт с ними, — небрежно произнес он. — Ублюдочные черви… Они разбирают на части Мадонну, разве ты не понимаешь? Они заберут из Венеции все до самой последней картины, статуи, барельефа, мозаики… Я не могу этого вынести.

— О, Карло… я тебя очень хорошо понимаю. Они развозят наш город по всему миру, а потом рассказывают, как добыли это в Венеции, одном из величайших городов мира.

— Они должны остаться здесь.

— Давай, заходи, поспи хоть несколько часов. Я схожу и спрошу Джузеппе, не сходит ли он с тобой до Торчелло, привезти эти кирпичи. — Она помогла ему устроиться на кровати. — Отдай им то, что лежит под водой, Карло. Позволь им взять это. — но Карло уже крепко спал.

Проснулся он от того, что жена трясла его за руку.

— Просыпайся, уже поздно. Тебе пора отправляться в Торчелло, к тем людям. Хотя бы ради того, чтобы забрать акваланг.

Карло заворчал.

— Мария сказала, что Джузеппе пойдет с тобой, он встретит тебя у лодки на набережной.

— Черт.

— Давай Карло, нам нужны деньги.

— Хорошо, хорошо. — ребенок вопил, рухнув на кровать. — Я сделаю это. Не надо меня пилить.