Баллада о мертвом рокере

– Слушайте, а что вы вообще хотите от них? Я уже запутался совсем. Чего вы ищете?

На этот раз за столом сидело человек десять, перед каждым, кроме Степана, лежала куча бумаг – в общем, проходило что-то вроде производственного совещания. Хотя у Степана, правда, создавалось впечатление, что это скорее смахивало на тусовку по интересам.

Большая часть людей была в штатском, они показывали друг другу фотографии, обменивались таблицами. На дальнем от Степана конце стола совсем молоденькая девочка что-то втолковывала громадного роста пожилому мужчине, перед ними лежало несколько довольно старых книг, и девушка, видимо, иногда по ним сверялась.

Пал Палыч только что закончил пререкаться с каким-то офицером, который требовал «брать их сейчас», но разрешения не получил и в конце концов ушел, хлопнув дверью.

– Ты понимаешь, Степан, – обратился теперь к нему Пал Палыч. – Дело в том, что мы, конечно, представляем, что именно ищем. Но не знаем, КАК это будет выглядеть. Можно, конечно, взять всю группу, посадить их в каталажку и допрашивать, допрашивать, допрашивать. Они ж и со склада воруют, и незаконные операции этот твой Панкер делает, и наркотиками торгуют, но не можем мы их взять, потому что это все не то.

– А что то?

– А вот потому ты нам и нужен, чтобы своим незамыленным глазом увидеть что-то необычное. В принципе ты уже увидел, но мы не знаем, как это действует.

– Я? Увидел? Да там все необычное. Хотя бы то, что такие отморозки собирают такие толпы.

– Да это-то пустяки. Наркоманы ведь собираются.

– Нет. Наркоманы у Зомби в первой половине дня, пока он держится. А потом он начинает квасить, и все – какой из него потом торговец? Когда вход бесплатный, то я обычно знакомых привожу, по институтам флаеры раскидываю. Они ж не наркоманы.

– Ну так со своими он раньше договаривается.

– Ну хорошо. Пусть так. Но почему у них вот такая команда? Как так все получилось? Как вообще они организовались?

– Они все бывшие медики. Просто басист с гитаристом не доктора, а медбратья по образованию. И у обоих рак.

– Думаете, они вместе с какой-то медицинской целью?

– Думаю, они вместе, потому что терять им уже нечего.

– Хорошо. Барабанщик-то у них самый вменяемый, он-то что с ними делает?

– Ну он же практикующий хирург! – возмущенно фыркнул сидящий с другой стороны от Степана толстый мужчина восточной внешности в строгом костюме-тройке. – Он небось их всех и собрал в одну кучу! Тебе вот на концертах ничего странным не кажется, как все происходит?

– Да вроде нет.

– Правда, что ли? Ты писал? – На стол перед Степаном лег лист бумаги.

– Ну я. Так это просто описание концерта.

– Ты писал?

– «А потом он сказал, сейчас будет наш новый хит…» Ну я.

– Так вот. Сказал, что сейчас будет хит и потерял сознание. Отрубился. Выключился. Так?

– Ну!

– А когда музыка заиграла, то поднялся и прыгал потом по сцене полтора часа как заведенный?

– Да они, когда музыка играет, все ненормальные, а на басиста просто страшно смотреть, что он вытворяет.

– Хорошо. А вот это ты писал? Тоже ты? – На стол лег еще один листок из папки.

– «Они вынесли Зомби и положили его на пол…» Ну я. А вы чего? Переписываете за мной все ЭТО?

– Да мы уж друг у друга переписываем! А то почерк у тебя – говно. Да ты не тушуйся: доказано – чем хуже почерк, тем человек талантливее. Ноут потом от нас получишь. Казенный.

– Пал Палыч постоянно требует писать от руки.

– Это чтоб мы могли по почерку видеть твое эмоциональное состояние. Так что? Музыка заиграла, и этот встал как живой?

– Да живее всех живых! Всю программу, не заикаясь даже. Все хиты пошли на ура.

– Чего за хиты? Ты тут ни разу не писал подробно, о чем они вообще поют. Хоть названия песен дай.

– Названия? – Степан почувствовал, как краснеет. – Да они ж больные, у них и песни такие же.

– Ну хоть пару названий скажи.

– «Я вчера убил мента», «В моей жопе чей-то х%й»…

Над столом на мгновение воцарилась тишина. Потом кто-то хмыкнул, и все опять занялись своим делом.

– Я думаю, – подал голос Пал Палыч, – что тут тексты песен вообще ни при чем. Тем более что песни сочиняет и поет сам вокалист. Знаешь, Степа, езжай-ка ты домой. У тебя, кажется, завтра опять концерт?

– Нуда.

– Значит, опять будете всю ночь гулять в клубе? Ты с такими красными глазами на работу с утра лучше не приезжай. Сколько всего у вас концертов в неделю?

– Ну, два.

– Из тебя получается хороший менеджер. Иди, отдыхай.

В клубе не было еще ни одного посетителя. Широкие залы, камуфлированные под свалку, производили гнетущее впечатление. Из черных стен торчала арматура, с потолка свисали веревки с каким-то мусором, столики замещали остовы разбитых автомобилей, внутри них, правда, все было цивильно.

Степан пошел на звуки гитары и скоро выбрался к сцене, на которой музыканты настраивали инструменты.

– А где Зомби? – крикнул Степан снизу, не услышав своего голоса из-за рева гитары.

– А х%й его знает, где-то здесь, – ответил Камень в микрофон.

Зомби обнаружился в гримерке, он сидел, прислонившись к стене и прикрыв глаза.

– Добрый вечер. Вы как? – За месяц своих мучений Степан так и не смог приучить себя тыкать этому дяде.

Зомби не ответил. Руки его безвольно свесились, кожа лица приняла желтоватый оттенок, губы вообще были синие. Степан подошел поближе и, не веря своему предчувствию, ткнул пальцем в шею.

Фронтмен, судя по всему, был мертв.

Через минуту Степан был на сцене, несколько секунд он прыгал вокруг гитариста с басистом, размахивая руками, потом, видя, что на него, как всегда, не обращают никакого внимания, просто вырвал шнур из гитары. Тогда и барабанщик перестал играть.

– Зомби умер.

Воцарилась гробовая тишина.

– Ты никуда еще не успел позвонить? – Панкер поднялся и отложил барабанные палочки.

– Нет. Я думаю, в «скорую». В милицию, наверное, тоже.

– Ни-ку-да звонить не надо, – отчеканил Панкер. – Пойдемте, посмотрим.

Все столпились возле сидящего Зомби. Панкер снял очки и поднес их ко рту Зомби, сосчитал до десяти и посмотрел на стекла:

– Ни фига не дышит. Мертв.

– Теперь все? – Камень произнес это будничным голосом, как будто ничего необычного не произошло. – Конечная стадия?

– Да, как договаривались. Давайте его на сцену.

– Господи, вы не можете! – воскликнул Степан.

– Да лан те. Че ты как в американских фильмах! – хлопнул его по плечу Палево. – Шоу должно продолжаться. Слышь, там народ уже собирается!

– Пал Палыч? – Сидя в туалете, Степан крепко сжимал в потной руке мобильник. – Слушайте, тут такое дело. Зомби умер. Умер, говорю. И они его потащили на сцену мертвого. Сейчас они там настраиваются, и я понятия не имею, что будет дальше. Это еще не все. Я когда его обнаружил, то заметил, что у него в ирокезе блестит. Пощупал, а у него прямо по волосам спицы из головы торчат. Прям так, веером. Чего делать теперь?

– Ты звонил кому?

– Нет еще.

– Вот и чудненько.

– Это еще не все. У нас тут облава. Реальная такая. Омоновцы, милиция, собаки.

– Ну что ж, не повезло. Держись, сейчас собираемся к тебе. Адрес говори.

Группа омоновцев, при автоматах и касках, всего человек пятнадцать, стояла перед сценой. Музыканты, что стояли на ней, не обращали на них никакого внимания. Перед омоновцами в зале, за столиками, за барной стойкой, у стен и просто на полу, расположилось около ста пятидесяти человек в косухах и банда-нах. На проходной держали выход еще человек десять милиционеров.

Какое-то время один из омоновцев, видимо, старший по званию, пытался давать приказы и размахивал руками, но из-за звуков музыки со сцены его никто не слышал. Группа настраивалась.

Степан, сидя в темном дальнем углу за столиком, в ступоре наблюдал за действиями музыкантов. Потом вдруг на сцене появился парень в камуфляже, и музыка стихла. А вновь прибывший взял в руку микрофон и гаркнул: