И бегемоты сварились в своих бассейнах

Редактируя роман, я не пытался проделать столь фундаментальную и скрупулезную работу с текстом, как Оливер Харрис, выдающийся исследователь Берроуза, подготовивший к изданию его ранние работы «На игле» (1953) и «Письма Яхе» (1963), а скорее стремился учесть намерения авторов, насколько я их понимал.

Мы знаем, что именно эту рукопись Керуак и Берроуз в 1945 году вручили своему агенту для передачи в издательства, такие как «Саймон и Шустер» и «Рэндом Хаус». Будь книга принята, они наверняка согласились бы с разумной редакторской правкой — тем более что писали для обычного книжного рынка, а не для читателей авангардной литературы.

По большей части я избегал вносить изменения, за исключением очень небольшого их числа. Запятые добавлены лишь в самых необходимых местах, характерный авторский синтаксис сохранен. Судя по всему, машинописный текст целиком напечатан Керуаком, который крайне редко допускал грамматические ошибки. Я лишь позволил себе кое-где добавить или убрать разбивку на абзацы с целью улучшить читаемость текста и усилить почти кинематографическую четкость его структуры — что также вполне соответствует избранному жанру.

Текст отсканирован с архивных фотокопий машинописного экземпляра моим другом и коллегой Томом Кингом, которого я пользуюсь случаем поблагодарить за этот нелегкий труд. Хочу также выразить благодарность за постоянную помощь и поддержку моим друзьям Томасу Пескио, Джону Карри и Джеймсу М. Смиту, исследователям Джеральду Никосиа, Оливеру Харрису, Дэйву Муру и Биллу Моргану за советы и поправки, редактору Джеймисону Стольцу за своевременное руководство, спутнице Люсьена Кэтлин Сильвасси за гостеприимство, оказанное мне в их доме, моему старому другу Джину Винику за многолетнюю помощь Уильяму и его наследникам, а также душеприказчику Керуака Стерлингу Лорду за его шестидесятилетнюю работу с наследством Джека и благородное поведение в ходе давнего судебного процесса. Благодарю моего друга и коллегу Джона Сампаса за его уравновешенность и берроузианский юмор; моих литературных агентов Эндрью Уайли и Джеффа Постернака за неизменное доверие, несмотря на все неурядицы; моего дорогого друга Айру Сильверберга за все вышеперечисленное и многое другое, но больше всех — мою любимую мать Зель-ду Польк Грауэрхольц, скончавшуюся 13 марта 2008 года и до последних дней задававшую мне вопрос, закончил ли я с «Бегемотами» — ее я всегда буду благодарить, и хотел бы сам ей об этом сказать.

Лу Карр стал непревзойденным журналистом, преданным своей профессии. В 1970-е он занял пост главного редактора отдела новостей ЮПИ. В 1983 году агентство переехало в Вашингтон, и Карр также переехал туда из Нью-Йорка. Люсьен проработал в ЮПИ сорок семь лет вплоть до выхода на пенсию в 1993 году в возрасте шестидесяти восьми лет. Он скончался 28 января 2005 года.

На собрании памяти Лу Карра 4 марта 2005 года в Национальном пресс-клубе в Вашингтоне присутствовало более ста шестидесяти его коллег-журналистов. Лондонская «Тайме» писала в некрологе: «В книге об истории компании, озаглавленной „Юнипресс“ и опубликованной в 2003 году, Карр назван душой службы новостей. Этот представитель бит-поколения переписал, отредактировал, оживил и предоставил аудитории огромное количество информационных материалов, неизменно вызывая восхищение и любовь коллег».

«Убийство, породившее бит-культуру» было у всех на слуху, но колыбель того поколения качала не трагическая смерть Каммерера, а интеллектуальная и сексуальная энергия юного Люсьена Карра, которого сам Каммерер взрастил на богатой диете поэтических излишеств: божественном вдохновении Бодлера, «беспричинном действии» Андре Жида, страстном сплетении Верлена и Рембо. Затем — вспышка безумия, в которой Дэйв и Люсьен разыграли предначертанные им роли.

В своем романе Джек и Билл отобразили трагический пример конфликта менторства, вставшего на ложный путь, и природной жестокости, свойственной юности. Однако сложность сюжета «Бегемотов» заключается в том, что смерть Каммерера — не конец истории, а ее начало. Дэйв погиб, Люсьен попал в тюрьму, но осталось трое друзей: Берроуз, Керуак и Гинзберг… и хотя ни один из них не увидел своих работ в печати еще десять лет, именно этим именам была обеспечена литературная слава и признание.

Краткий момент жизни Люсьена Карра, юного Клода де Мобри, убийцы и жертвы, который стал путеводной звездой бит-поколения, неудержимо манившей «на дно твое нырнуть — Ад или Рай — едино!» — это беззаботное время кануло в вечность много лет назад, жаркой летней ночью, когда Люсьен взял, а может, принял в дар жизнь своего ментора и верного слуги, преследователя и игрушки, создателя и разрушителя — Дэвида Каммерера.

Джеймс В. Грауэрхольц

Июнь 2008 г.