Generation Икс

не сохранила.

Она отнесла коктейли семье, откликнувшейся хоровым воплем: Спасибо, Старая Дева, и вернулась. Тогда (как и сейчас) она была коротко острижена под Бетти Буб. Она пожелала узнать, какого черта я торчу в Палм-Спрингс. Она заявила, что все люди моложе тридцати, живущие в курортных местах, публика скользкая; они: альфонсируют, сутенерствуют, торгуют наркотиками, тргуют собой, слезают с иглы, просто спрыгивают, финтят и всякое такое. Я уклончиво сообщил, что просто пытаюсь вывести со своего прошлого все следы истории, и она приняла это за чистую монету. Потом, прихлебывая коктейль и рассеяно разглядывая в зеркальной полке свое отражение на предмет новоиспеченных прыщиков, стала по собственной инициативе рассказывать о своей работе в Л.А. Л.А. – обиходное название Лос-Анжелеса.

– Я веду мелкооптовую торговлю повседневной одеждой, – проболталась она, а потом призналась, что служение моде для нее – лишь временное занятие. – Я не думаю, что становлюсь лучше как человек: в одежном бизнесе сплошь и рядом жульничество. Мне хотелось бы уехать куда-нибудь, где скалы, куда-нибудь вроде Мальты, и просто опустошить мозги: читать книжки и общаться с людьми, у которых такие же планы.

В этот момент я и заронил семя, из которого в моей жизни вскоре возрос столь неожиданный и восхитительный плод. Я сказал:

– Почему бы тебе не перебраться сюда? Брось все. – Возникла взаимная симпатия, позволившая мне беззаботно продолжить: – Забудь обо всем. Начни сначала. Поразмысли над своей жизнью. Сбрось лишнюю кинетическую энергию. Посуди сама, какой будет терапевтический эффект; а по соседству со мной есть пустое бунгало. Можешь въехать хоть завтра, и я знаю уйму анекдотов.

– Может, я так и сделаю, – сказала она. – Может, так и сделаю. – Она улыбнулась и взглянула на свою семейку. Та, как всегда, прихорашивалась и щебетала, спорила о предполагаемой длине хозяйства Джона Диллинжера, обсуждала демонические аспекты телефонного номера Джоанны (сводной сестры Клэр), содержащего три шестерки подряд, и вновь – покойного Нострадамуса и его предсказания. – Взгляни на них, а? И представь, что тебе двадцать семь, и ты едешь с братиками и сестричками в Диснейленд. Поверить не могу, что позволила втянуть себя в такое. Если ветер не разнесет это местечко, оно само взорвется от пошлости. У тебя есть братья и сестры?

Я сказал, что их у меня по трое – и тех и других.

– Тогда ты зна-а-аешь, каково это, когда каждый начинает раздирать общее будущее на отвратительные кусочки. Господи, когда они заводят такие вот разговоры – ну знаешь, все эти секс-сплетни и чепуха о конце света, – я подумываю: может, на самом деле они исповедуются друг Другу?

– Это в чем же?

– Ну, в том, как они все до смерти перепуганы. То есть когда люди на полном серьезе начинают говорить, что надо набивать гаражи тушенкой – про запас, или у них глаза наполняются слезами при мысли о Последних Днях Человечества, это и есть жутко трогательное признание в том, как им горько, что их жизнь идет