Остров мечты

Сёдзо вспомнил, как накануне вечером мчался по ней на мотоцикле, держась за талию девушки, как впервые забрёл на пустырь, где перед ним возник таинственный корабль-призрак, как ездил к центральному волнолому, на место сброса мусора… У него было такое ощущение, словно всё это происходило давным-давно, но холодный рассудок подсказывал ему, что с того момента, как он заболел этой пустынной искусственной землёй, судьба с неизбежностью должна была привести его сюда, на этот остров, откуда, наверное, уже нет возврата.

Спустившись с насыпи, Сёдзо вернулся в грот. Спутники его всё ещё спали. Он тихонько лёг на прежнее место. «Когда-то здесь был склад боеприпасов, — вдруг догадался он. — Ничего не скажешь, симпатичное место для ночлега». Улыбнувшись, он закрыл глаза.

Голоса цапель звучали всё глуше и глуше.

Когда он снова проснулся, его спутники были уже на ногах.

Девушка готовила еду на спиртовке. Мальчик, сидя на корточках под деревом, ковырялся в земле. Солнце стояло уже высоко. Пробиваясь сквозь листву, его лучи крапчатым узором ложились на землю и на спину мальчика. Цапли больше не оглашали округу своими зловещими криками, зато из ближней рощицы доносился весёлый щебет каких-то маленьких птичек, порхающих с ветки на ветку.

Сёдзо не спешил вставать. Вытянувшись на ложе из сухой травы, он вслушивался в пение птиц, любовался игрой солнечных бликов, наблюдал за хлопотами своих спутников. Казалось бы, здешняя обстановка не очень-то располагала к спокойному сну, и тем не менее, впервые за долгие годы он отлично выспался и чувствовал себя освежённым, помолодевшим физически и душевно. К тому же ему было приятно проснуться и увидеть, что кто-то готовит для него завтрак, — эта давно забытая картина согревала ему сердце.

— Ну и заспался же я сегодня! Правда, на рассвете меня разбудили птичьи голоса, но потом я снова уснул, — с невольной нежностью произнёс Сёдзо, подходя к девушке и отряхивая с себя траву.

— Вот и хорошо. Сейчас будем завтракать.

Не поднимая лица от спиртовки, девушка окликнула мальчика. Сёдзо не поверил своим ушам: её голос, высокий, чуть хрипловатый, но всегда энергичный и выразительный, вдруг изменился до неузнаваемости, сделался глухим и тусклым. Впрочем, подумал Сёдзо, они ещё ни разу не разговаривали при свете дня.

Опустившись на корточки рядом с нею и стараясь не смотреть ей в лицо, Сёдзо сказал:

— Похоже, тебе нездоровится. Ты плохо спала?

— Днём она всегда такая квёлая, — с серьёзным видом заметил мальчик. — Вроде ночной птицы.

Сёдзо вытащил сухие травинки из её волос, смахнул их у неё со спины.

— Спасибо, — коротко отозвалась она тихим голосом.

Во время еды девушка старалась не встречаться с ним взглядом. Сёдзо решил, что ей, должно быть, неловко за свой непрезентабельный вид. Насколько он успел заметить, она любила яркую косметику и всегда тщательно красилась.

На сей раз всё обстояло иначе: помада у неё на губах стёрлась, тени на веках лежали неровно, лицо было бледным, без кровинки. Понятно, в походных условиях, когда даже умыться как следует нечем, не приходится думать о красоте, но Сёдзо не на шутку встревожила её вялость.

— С тобой всё в порядке? — спросил он.

— Да, — ответила девушка и попыталась улыбнуться, но вместо улыбки по лицу её пробежала судорожная гримаса.

— На рассвете меня разбудил птичий крик, — сказал Сёдзо, обращаясь к мальчику. — Я поднялся на земляную насыпь и увидел, как на противоположной стороне острова над деревьями мечется целая стая цапель. Интересно, что их так всполошило?

— Это могли быть не только цапли, но и чайки. Правда, я там ещё не бывал. Ну а крик… Видимо, змеи пытались разорить их гнёзда. — Внезапно рука мальчика, сжимавшая пластмассовую вилку, замерла, и на лице у него появилось сосредоточенное выражение.

— Кажется, там действительно что-то случилось. Что-то очень нехорошее, — наконец проговорил он с мрачным видом. — Не могу как следует разглядеть. Может, сходим туда?

— В любом случае, пока не стемнеет, мы не сможем двинуться в обратный путь, — ответил Сёдзо, после чего повернулся к девушке:

— А тебе лучше прилечь и отдохнуть. Ты неважно выглядишь.

— Нет, я пойду с вами! — решительно запротестовала она. — У меня тоже сердце не на месте! Я не хочу оставаться одна! — Её голос и выражение лица выдавали сильное душевное волнение, чувствовалось, что в ней происходит какая-то внутренняя борьба. «Со вчерашнего вечера её как будто подменили», — вновь отметил про себя Сёдзо.

Прибрав за собой, они втроём отправились в путь. Сегодня им уже не приходилось двигаться по лесу ощупью, как накануне. Сквозь лиственный шатёр у них над головами, в темноте казавшийся таким плотным и непроницаемым, пробивались солнечные лучи. Под деревьями кустился низкорослый бамбук. Время от времени чуть ли не из-под ног у путников выскакивали юркие ящерицы, насекомые поспешно зарывались в землю. Неподвижный воздух был пропитан прелым запахом.

Сёдзо непроизвольно взял девушку за руку. С каждым шагом она всё сильнее стискивала его ладонь, словно ища опоры. Когда она споткнулась, зацепившись за какое-то ползучее растение, он обнял её за плечи, но ощущение от этого прикосновения было совершенно иным, чем ночью. «Неужели всё это мне только приснилось? — подумал Сёдзо. — Это волшебное чувство единения с лесом, с его энергией, с его жизненными соками…»

Ладонь девушки сделалась влажной и странно холодной.

Впереди показалось высокое, наполовину засохшее дерево с огромным дуплом.

— Здесь днём ночуют летучие мыши, — сказал мальчик, перейдя на шёпот.

Вскоре лес поредел и наполнился светом. Впереди простиралась широкая поляна, заваленная полусгнившими древесными останками. Это были не мёртвые деревья, а столбы и доски, сработанные человеческими руками. Они тёмной грудой лежали ни земле, с трудом сохраняя свою изначальную форму. Рядом с ними валялась кровельная черепица. Видимо, прежде на этом месте стояло какое-то строение довольно-таки внушительных размеров. Было совершенно ясно, что его никто не сносил — оно само рухнуло от старости.

Остановившись, путники молча глядели на эти руины, над которыми, несмотря на льющийся сверху солнечный свет, царили безмолвие и мрак. Беспорядочно громоздившиеся друг на друга брёвна и доски тлели, обращаясь в труху. А на них росли грибы коричневого и белого цвета, и вокруг вились мотки. Но ни одно из растений, даже бесцеремонно лезущий отовсюду плющ, почему-то не отваживалось касаться этих развалин.

Сёдзо стало не по себе, как будто он увидел нечто такое, на что не полагалось смотреть. Здесь, вдали от людских глаз, погибало и обращалось в тлен творение человеческих рук. Когда в лесу стоя гибнет старое дерево, это всё-таки воспринимается иначе. Сёдзо вспомнил красную детскую туфельку, попавшуюся ему на глаза на месте сброса мусора. Если бы он увидел, как она истлевает в земле на глубине десяти метров, у него, наверное, возникло бы точно такое же ощущение.

Вероятно, когда-то, много лет назад, в этом доме жили самураи, приставленные к орудиям и нёсшие охрану форта. До сих пор Сёдзо не испытывал ни малейшего интереса к истории этих островов, но сейчас, глядя на лежащую перед ним груду гнилых досок, он живо представлял себе ужас, охвативший этих людей при появлении чёрной эскадры. Сёдзо не знал, как они выглядели, но частичка их бытия сохранилась в древесной трухе, которая, даже став питательной средой для грибов и насекомых, всё ещё могла рассказать о прошлом. Однако пройдёт ещё лет десять, доски окончательно истлеют, а вместе с ними умрёт и прошлое.

Ночью, в темноте, этот остров казался ему оплотом жизни, но, как выяснилось, силы распада исподволь действовали и здесь. Впрочем, если вдуматься, этот маленький островок тоже был клочком искусственной земли. Недаром на подступах к лесу их встретили груды вспененного полистирола и пластика.

Сёдзо украдкой взглянул на стоявшую рядом с ним девушку. Ночью она была полна сил и стремительна, как чёрный вихрь, а теперь съёжилась и поникла, точно гриб под солнцем.