Исток

— Я… закон… — Он умолк на полуслове, борясь с тошнотой.

В ноздри ударил липкий сброженный запах сон-шаманского эликсира. Горький привкус во рту — энергия слов обожгла ему горло. Глубоко в недрах сон-тела, в глубине себя, в жаркой крови нового мира, населенного синовиальными существами.

Слова, сотканные из сон-силы, наконец, начали затвердевать. Он уже чувствовал сущность и форму истории, пульс синтаксического порядка. Тьма рассеялась — нахлынули образы.

И тогда Сновидец заговорил, сильным и чуть влажным голосом.

Вместе с Тень-Ведьмой и Саниксланом я вступил в заколдованное королевство, где правил Джайдей, Творящий Мыслью. Он был самым могущественным чародеем во всем царстве снов. Он делал целительные снадобья из дыма разума и создавал зверей из огня и мысли.

Это был край благоденствия и красоты.

Теперь наполни его своим собственным дымом… наполни его…

Голос Сновидца преобразовался во что-то иное. Все случилось буквально вмиг. Сознание наполнилось странными звуками. Зримая математика их настроений срывалась с губ наподобие пламенеющих фантомов. На мгновение ему показалось, что эти новые слова сожрут его заживо. Все его существо обожгло восторгом.

Какая сила заключалась в этих словах? Он опробует эту силу и оформит ее по-своему.

Темная, страшная сила подчинила себе чародея Джайдея, Творящего Мыслью, ~ сквозь потоки хаоса Тень-Ведьма втащила меня в столпотворение Черного Света.

Она обратила свой взор к Саникслану, но Сон-Шаман уже двинулся прочь с убийственной Светомыслью Джайдея.

— Тьма!.. — выдохнул Саникслан. — Прими меня, Тьма. — Он положил в рот Транс-Оружие, готовый пропеть свою смертоносную мантру.

Быстрее света Джайдей, Творящий Мыслью, вылепил из своих слов странный бессмысленный звук, который прошел по сознанию Саникслана, как смятый бархат. Сон-Шаман вцепился в свой последний сияющий визуал, и пылающие слова сорвались с Транс-Оружия, бессильные и бесполезные.

Когда мы падали в Черный Свет, я оглянулся назад и увидел, что образ магической формы Шамана заключен в облако, сотканное из кошмаров. Крошечные искорки-духи проникали в его сверкающую ауру, стирая его из сна.

Саникслан пил свое разрушение, как родниковую воду. Прозрачные остатки его ослепительного присутствия врезались мне в глаза, остаточное свечение его лица было сильным, неистовым и спокойным.

Меня притянуло к нему. Это был чистый инстинкт.

— Оставь его, Сновидец! — сказала Тень-Ведьма, увлекая меня за собой, в пену снов. Она знала, о чем я думал. Там, в царстве времени, кровь и дыхание уже не подарят ему новой жизни.

— Ему уже не помочь, — сказала она. — Слишком поздно.

Сновидец, Сплетающий Сны, жил словами. Они кипели в его крови. Они были частью его самого. Он смотрел, как они обретают форму; насилие, что раскрывалось, подобно цветку.

— Он должен был знать, что петь мантру в Джайдея — это подобно забвению и смерти, — прокричал я в ответ.

— Саникслан знал и другое: что это единственный способ дать тебе шанс, Сновидец! — отозвалась Тень-Ведьма. — Только ты знаешь слова, которые могут его уничтожить!

— Черт! Если бы еще их найти!

Джайдей появился внезапно. Он реял над нами, как белая птица. Да, он был белым, как смерть. Очарование его чародейской сон-плоти утратило цвет. Его странное, свирепое лицо искажали чувственные помехи.

Одержимый чудовищной силой, он принялся рвать на части собственное тело. Он плевался и бился в конвульсиях. С его кожи срывались сонмы воющих кошмаров. И посреди этой бойни его тонкая оболочка иллюзии разлетелась в клочья.

— Я уничтожу вас всех!.. — кричал он, его голос вздымался глухой баритональной волной. — Я уничтожу само существо жизни!

Он пронзил взглядом Черный Свет.

— Я произнесу… разрушение… — Его голос дрогнул.

И он вырвал Свет-Демона из собственных глаз. Демон поплыл над ним, словно спутник — призрачный механизм, чарующий воздух ненавистью. Он разыскивал слова, скрытые в моей душе. Слова, которые я не мог произнести. Он пил их силу.

Слова сорвались с губ Сновидца, Он творил новый мир. Невозможно даже приблизительно описать чувства, пробужденные в нем этим потоком слов. Слова обретали самостоятельное бытие. Слова сверкали, подобно осколкам стекла. И Он дал им излиться…

Сознание свело страхом. Страх — как спазм боли. Как такое могло случиться? Красота, благоденствие, исцеление? Во что превратился Джайдей?

Тень-Ведьма притянула меня еще ближе к себе. Теперь мы были подобны любовникам в тесных объятиях. Земля у нас под ногами содрогалась от ярости Джайдея, Творящего Мыслью. Дрожь была, словно рябь на воде. Мы смотрели в его смертоносную динамику.

— Даже такой он все равно будет прекрасен, — прошептала Тень-Ведьма.

Все пропало, мы уничтожены… подумал я.

Джайдея тронула порча, энтропия сознания. Его сон-тело уже не восстанавливалось так, как прежде. Его образ крошился, как древние фрески.

Теперь из его ладоней изливались пламенеющие кошмары, и он пел сквозь тлеющее Транс-Оружие.

Звук опалил мою душу, как фантомный напалм.

Джайдей улыбнулся надменной улыбкой.

— Целительная энергия, необходимая тебе, чтобы возвратиться в свой мир… она не освободится… без МОЕЙ власти, Сновидец, — произнес он, задыхаясь. Земля у него под ногами вдруг сделалась жидкой. — Все кончено… и тебе… не выбраться отсюда… уже никогда. Сила исцеления больше не выйдет из этих пределов.

Небо полнилось жутким речитативом Джайдея. Взвихренная темнота окутала землю от полусферы до полусферы. Сонмы Сон-Духов носились в пространстве и в отчаянии били лучами света из призрачных глаз, пронзая черное небо. Свет терзал место действия черно-белыми строб-импульсами.

Свет-Демон Джайдея спустился к земле медленными ритмическими рывками. Он разыскивал нас. Мне удалось заслонить Тень-Ведьму от его смертоносных слов. Мое сознание боролось с пылающим светом, что горел у меня в голове наподобие сверхновой звезды. Полтергейст Джайдея, Творящего Мыслью, вселился в мир. Он крошил гипнотическое основание сновидения, отрывая нас друг от друга::::::

Вторая волна разрушения излилась вместе с голосом Свет-Демона. На этот раз его испорченный синтаксис объял Тень-Ведьму. Завитки темной энергии прошили ее насквозь. Ударной волной меня выбило из Черного Света, и Джайдей взвыл от смеха.

Все тело было — сплошная боль. Я лежал, неспособный пошевелиться, и призывал его вечную тьму.

Лишенные сон-силы, мысли слепо толкались в сознании, но исчезали, не успевая сложиться в картинку, в которой был бы хотя бы какой-то смысл. Я пробирался на ощупь в кромешной тьме, ища Тень-Ведьму.