Страх и ненависть в Лас-Вегасе

Свобода! Я схватил свой кожаный рюкзак и шагнул навстречу своим колесам.

— Мистер Дюк!

Голос прозвучал за спиной.

— Мистер Дюк! Мы вас искали!

Я чуть не рухнул на тротуар. Каждая клетка мозга и тела обмякла … Нет! Подумал я. Это галлюцинации. Там никого нет, меня никто не зовёт, это параноидальная галлюцинация, амфетаминовый психоз …. Продолжаем шагать к машине и улыбаться …

— МИСТЕР ДЮК! Постойте!

Мда… а что? В тюрьме написано немало хороших книг. К тому же в Карсон-сити я не буду чужим. Меня узнают директор и пахан: я однажды брал у них интервью для «Нью-Йорк таймс». А также у многих зеков, охранников, копов, которые потом рассердились и стали угрожать мне по почте, потому что статья так и не вышла.

Почему нет, спрашивали они. Они хотели поведать миру свои истории. Но как им объяснишь, что все их рассказы оказались в мусорной корзине или навсегда осели в архиве, потому что первые несколько абзацев не угодили какому-то нью-йоркскому редактору — нервному трутню, сидящему за серым пластиковым столом в недрах журналистской бюрократии, чьих тонкостей не понять ни одному невадскому зеку — и статья погибла на корню, потому что я отказался переписать вступление. По своим соображениям ….

Ни одно из которых не прокатило бы в тюремном дворе. Да и какого чёрта? К чему подробности? Я повернулся к своему обвинителю, невысокому молодому клерку с широкой улыбкой на лице и жёлтым конвертом в руке.

— Я звонил вам в номер, — сказал он. — А потом заметил вас на улице.

Я кивнул, уже не в силах сопротивляться. Теперь Акула стояла рядом, но я даже не видел смысла класть туда сумку. Доигрался. Приехали.

Клерк по-прежнему улыбался: «Вам только что пришла телеграмма. То есть, как бы не вам. Она на имя Томпсона, но написано «вручить Раулю Дюку». Вы понимаете, о чем речь?

У меня закружилась голова. Слишком много всего и сразу. Свобода, тюрьма, потом снова свобода — и всё за полминуты. Я пошатнулся назад и облокотился на машину, ощупывая дрожащей рукой складки белой брезентовой крыши. Клерк, по-прежнему улыбаясь, тыкал в меня телеграммой.

Я кивнул, не в силах сказать ни слова. «Да, — наконец выговорил я. — Понимаю». Я взял конверт и вскрыл его:

Молния хантеру томпсону через рауля дюка номер люкс 1850 гостиница минт лас-вегас позвони мне немедленно повторяю немедленно новое задание с завтрашнего дня тоже лас-вегас не уезжай тчк национальная конференция окружных прокуроров приглашает на четвертый семинар по наркотикам и психотропным веществам в гостинице дюны тчк звонили из роллинг стоун нужна статья 50 тысяч слов большой гонорар все расходы оплачены включая образцы тчк заказаны номера в гостинице фламинго и белый кадиллак тчк всё готово подробности по телефону звони немедленно срочно повторяю срочно доктор гонзо

— Охуеть! — пробормотал я — Не может быть!

— Хотите сказать, это не вам? — клерк вдруг занервничал. — Я посмотрел Томпсона в книге постояльцев. Его там нет, но я решил, что он работает с вами.

— Так и есть, — выпали я. — Не волнуйтесь, я ему передам.

Я закинул сумку на переднее сиденье, намереваясь уехать, пока не истекла отсрочка приговора. Но клерк не унимался.

— А что с доктором Гонзо?

Я уставился на него, предоставив ему возможность полюбоваться своим отражением в зеркальных стеклах очков.

— С ним всё в порядке. Но у него скверный нрав. Доктор ведёт все наши дела, вся финансовая отчетность на нём.

Я быстро уселся в машину и приготовился отчаливать. Клерк засунул голову внутрь.

— Нас смутило то, что на этой телеграмме из Лос-Анджелеса стоит его подпись, а по нашим данным он должен быть в гостинице, — он пожал плечами. — Кроме того, телеграмма адресована постояльцу, который у нас не записан … так что задержки было не избежать. Я надеюсь, вы понимаете …

Я кивнул, желая побыстрее свалить: «Вы поступили правильно. Никогда не пытайтесь разобраться в журналистских телеграммах. В половине случаев мы шифруем сообщения, особенно с доктором Гонзо».

Он снова улыбнулся, но в этот раз какой-то странно: «Скажите, а когда доктор проснётся?»

Я напрягся: «Проснётся? То есть?» Он замялся.

— В общем, управляющий, мистер Хим, хотел бы с ним побеседовать, — Теперь его улыбка определенно превратилась в злобную ухмылку. — Ничего такого. Мистер Хим всегда лично знакомится с постояльцами с крупным счетом … там просто поболтать, пожать руку, ну вы понимаете.

— Разумеется, — ответил я. — Но на вашем месте я бы не стал беспокоить доктора, пока он не позавтракает. Он очень грубый человек.

Клерк осторожно кивнул.

— Но сегодня он выкроит время? Ближе к обеду?

Я понял, куда он клонит.

— Послушайте, в телеграмме всё наоборот. Она от Томпсона, а не для него. В «Вестерн юнион» видимо напутали.

Я сунул ему в лицо телеграмму, зная, что он её уже прочёл.

— На самом деле, это срочное сообщение доктору Гонзо, который сейчас наверху, о том что Томпсон едет из Лос-Анджелеса на новое задание, — Я помахал телеграммой, отгоняя его от машины. — До свидания, мне нужно на трассу.

Он отошел, а я включил первую передачу. «Спешить некуда, — крикнул он вслед. — Гонка уже закончилась»

— Только не для меня, — я дружески махнул ему рукой.

— Звоните если что! — крикнул он, пока я выезжал на дорогу.

— Обязательно! — крикнул я в ответ.

Я влился в транспортный поток. Проехав несколько кварталов по Главной улице не в том направлении, я развернулся и направился на юг, в сторону Лос-Анджелеса. Но размеренно и неторопливо. Спокойно, главное выехать за пределы города ….

Надо свернуть с дороги, где меня никто не увидит, постоять и подумать над телеграммой от моего адвоката. Телеграмма настоящая, в этом я был уверен. В ее тоне явственно проступала неподдельная срочность, здесь ошибиться было нельзя …

Но я был ни в настроении, ни состоянии оставаться в Лас-Вегасе еще на неделю. Только не сейчас. Нельзя столько искушать судьбу в этом городе … а я дошёл до края. Теперь ко мне со всех сторон подбирались мерзкие хищные твари; я уже чуял их запах.