Звук моего голоса

— О’кей, Кэтрин? — осведомился ты.

— Да, сэр. Я готова, — ответила она.

Ты был рад, что она здесь: сейчас она сможет увидеть тебя в действии.

Ты выдержал короткую паузу, а потом начал:

— Цвета. — Ты сделал еще паузу, для эффекта, затем продолжил: — Цвета, разве они важнее, чем бисквиты? У нас тут множество задействованных элементов: первичные и вторичные качества бисквитов, как их назвал бы Локк [6]. Локк с двумя «к» в конце, — добавил ты с улыбкой, поворачиваясь к Кэтрин. — Цвет, дизайн, шрифт, цена, форма, вес и так далее — все это вторичные качества. Единственное первичное, единственное, являющееся первичным по Локку, — это сам бисквит. Итак… — продолжал ты, видя, что Боуэн собирается перебить тебя с очередной второсортной идеей продвижения товара. — Итак, только потребитель, который попробовал бисквит, знает его вкус, то есть на самом деле знает реальный бисквит. Следовательно, только вторичные качества должны определять его первоначальный выбор.

— И как мы должны это понимать? То, что… И снова тебе пришлось прервать Боуэна, перебившего тебя.

— То, что, — твердо повторил ты, — нашим приоритетом должен являться внешний вид. Если коротко, то давайте оставим бисквит пекарю, а остальное возьмем себе. Пока достаточно доступно? — Ты посмотрел на двух своих коллег. Боуэн, похоже, собирался снова тебя перебить, но передумал. Лоустофт смотрел себе на руки и внимательно слушал.

Ты продолжил:

— Самое важное в том, что…

Неожиданно тебе захотелось пить. Более всего на свете. Рот пересох, ты пытался сглотнуть, но было нечем. На столе стоял кувшин с водой — он стучал по ободку стакана, пока ты наливал. Немного воды расплескалось. Но ты продолжал говорить. Убедительно, как всегда.

— Самое важное, — повторил ты, поднося стакан ко рту. Все трое смотрели на тебя, а ты сидел на краешке стола со стаканом возле губ.

Если бы только ты мог подержать окно открытым подольше… Казалось, становится все жарче и жарче. Пот выступил у тебя на лбу, на ладонях. Ты отпил капельку, потом еще — медленно, осторожно. Им придется тебя подождать. Ты пытался сделать глоток. Во рту у тебя вода, но горло отказывалось подчиняться. Ты почувствовал, как тоненькая струйка вытекла из уголка рта. Осторожно ты потянулся, чтобы вытереть ее тыльной стороной ладони — свободной руки. Поставил стакан. Затем, когда наконец удалось проглотить воду, ты еще раз вытер губы и повторил про себя «Самое важное в том…» — безмолвная репетиция, прежде чем продолжить.

— Самое важное — иметь в виду то, что однажды сказал Тернер: «Мы никогда не должны забывать, что продаем бисквиты!» Помните? — Ты сделал паузу, осмотрел каждого представителя твоей аудитории. — Бисквиты, заметьте, — не цвета, шрифты и прочее.

Еще воды.

— Никто с этим не спорит, — резко сказал Боуэн.

— Я думаю, Моррис хочет сказать…

Лоустофт вопросительно смотрел на тебя.

Рукой ты сделал легкое движение, чтобы остановить его — ты и сам можешь объяснить достаточно доходчиво. Ты говорил ясно и уверенно.

— Мы разделены на несколько частей. Дизайн. Продажи. Продвижение. Исследования. И так далее. Каждая — в той или иной степени автономна, и все же одна цель — общая: продавать бисквиты. Волшебные бисквиты. Бисквиты «Мажестик».

— Послушайте, Моррис… — начал Боуэн. Еще глоток.

— Однако, — ты посмотрел на него, — это не совсем тот случай, правда? Мы забываем, что продаем бисквиты. Мы ведь не видим бисквитов, не так ли? Ни один из нас. Вы едите «Мажестик» дома? Нет, и я не ем…

— Моррис, — твердо прервал тебя Боуэн. — Вы провели вчерашнюю встречу. Прекрасно провели. Именно поэтому сегодня я очень занятой человек, очень занятой. Мне нужно многое переделать. Я приехал сюда не для того, чтобы сидеть и слушать лекцию. Если у вас есть что сказать — говорите.

— В этом-то и вопрос, — энергично продолжил объяснение ты, подавшись вперед в кресле. — В этом-то и вопрос. Всех нас интересует, кто будет вести встречу. Выиграю ли я? Или выиграет он? Отделы борются друг с другом, в то время как нам следует быть на одной стороне. Мы и есть на одной стороне.

— Я ухожу. — Боуэн встал.

— Послушайте, Ларри. Я не имел в виду…

— Вы многое не имели в виду, Моррис. А у меня полно работы. Пока, Дэн.

Он вышел.

Тогда Лоустофт что-то сказал Кэтрин. Она также встала и вышла. Теперь в кабинете вас осталось двое.

— Что я хочу… — начал ты, но Лоустофт прервал тебя:

— Не то чтобы я был не согласен с вами, Моррис. В вашей точке зрения есть смысл. И хороший смысл на самом деле. Однако, учитывая обстоятельства, это совершенно не повод для созыва совещания. Вы действительно убедили его вчера, и он принял ваши доводы. Он увидел смысл в том, что вы сказали, и позволил вам взять верх. Не много сегодня найдешь таких здравомыслящих людей.

— Именно то, о чем…

— Позвольте мне закончить, Моррис, — продолжил Лоустофт. — То было вчера. Сегодня — это другое.

Еще воды.

Но в стакане было пусто.

Нужно открыть окно. Нужно еще воды. Нужно встать и открыть окно, нужно немного свежего воздуха. Нужно налить еще воды в стакан. Лоустофт продолжал говорить. Ты встал. Защелка была открыта, поэтому тебе требовалось только немного сдвинуть раму.

Трейлер уже отъехал от рампы, и грузчики наслаждались отдыхом, пока не приехал следующий. Неожиданно, рассматривая их, ты вспомнил, как бригадир говорил тебе, что они называют «аншлагом», когда точное количество коробок с тележек помещается в фургон. Все тележки у стены были пусты. Тебе захотелось обернуться и прервать поток благонамеренных банальностей Лоустофта словом «аншлаг», а потом указать в окно. Увидел бы он, конечно, лишь несколько мужчин, прислонившихся к тележкам, однако ты знаешь, что в действительности сцена наполнена гораздо большей долей значимости. Аншлаг. Ты хотел объяснить ему это, чтобы он кое-что узнал о настоящих рабочих «Мажестик», немного приоткрыл глаза. Ты-то в курсе, ты еще связан с реальным миром. Бригадира зовут Стэн, и в те дни, когда ты приезжаешь на работу за рулем, ты обычно машешь ему рукой, паркуя машину. Хотя прошло уже четырнадцать лет с тех пор, как ты отработал свою первую неделю на погрузке, он хорошо запомнил тебя.

Лоустофт все еще говорил, а тебе все еще хотелось пить. Но в этот раз — не воды, если только это не «вода жизни». И немного Шуберта. Или нечто менее романтичное — симфонию Гайдна? Нет, тебе нужно нечто чистое, легкое и солнечное: «Серенаду ветра» Дворжака. Дворжак и Курвуазье. Какое сочетание слогов! Дворжак и Кур-ву-азье.

— Итак, Моррис? — Лоустофт наконец закончил.

— Хорошо, хорошо, у меня все хорошо, — ответил ты.

Он пристально смотрел на тебя.

— Все отлично, Дэн, — заверил ты его. Затем произнес более медленно: — Правда, никаких проблем.

Ты встретил его взгляд. И понял, что настало время встать. Время пожать руку и проводить его до двери.

— Моррис, я думаю, вам лучше поехать домой, — посоветовал он.

Он поднялся — теперь тебе нужно было только вывести его на нужное направление. Лоустофт продолжал:

— В последнее время вы немного перегружаете себя. Почему бы не взять…

— Я в порядке. Неплохая вчера получилась встреча, а?

— Да, но…

— Что? Я в порядке, уверяю вас. У меня достаточно энергии, чтобы справиться с работой, пока…

— Не в этом дело, Моррис.

Ты направился в сторону двери, зная, что он последует за тобой.

— Я в порядке, Дэн. Поверьте мне. Секундная пауза. Затем — серьезный и искренний взгляд.

— Спасибо за заботу, — добавил ты. Спасибо и до свидания. Почти ушел.

— Хорошо, Моррис. Если вам что-либо понадобится…

— Конечно.

Рукопожатие, и он в коридоре.

— Я буду приглядывать за собой. Не беспокойтесь обо мне — сосредоточьтесь на бисквитах!

— До свидания, Моррис.

— Всего, Дэн, — одарив его улыбкой, обещающей скорую встречу.

Ты закрыл дверь. Время безукоризненно чистого и невидимого океана. Для Дворжака и Курвуазье. Ты можешь сесть и наблюдать за погрузкой следующего фургона, попутно напиваясь до состояния аншлага.