Trip

И тогда я решил сделать то, что казалось мне единственно правильным выходом. Я решил уйти в запой. Уйти в запой не по-детски. Хорошо так уйти. В моей распоряжении еще целую неделю была эта комната, ее стены. Никаких обходов у нас тут не было. Занятия посещать было тоже не обязательно, главное работы писать. Вообщем все условия были подходящие.

Я натянул куркту, одел капюшон и пошел к ближайшему магазину. Я выбрал тот момент, когда охрана общаги свалила обедать. Я купил пять литровых бутылки виски «White Horse». Отнес их в свою комнату и засунул под бывшую кровать Пола. Потом я сделал еще несколько ходок, в которые я купил два четыре пятилитровых бочонка пива, упаковку миниральной воды, двадцать пачек китайской вермешели, три килограмма бананов, два килограмма яблок, несколько плиток шоколада, пачку зеленого чая, несколько пакетиков расстворимого кофе, пятилитровый бутыль содовой воды, блок сигарет Кэмэл. Еще в комнате у меня был хлеб, немного сыра, сахара и масла. Потом пошел в аптеку и купил пачку анальгина, аспирина и десять пачек активированного угля. Все эти закупки заняли у меня пять ходок и четыре часа времени. Я жутко устал и промок до самых костей. Вскипятил себе воды и заварил крепкого чая. Выпил его без сахара. Подумал и выпил еще таблетку аналгина. Потом вывалил все, что я закупил на бывшую кровать Пола.

Бочонки с пивом я спрятал под стол. Виски — под кровать. Еду я акуратно разложил на кровати. Поставил на стол к окну ТиВи и включил его. Показывали какие-то глупые шоу.

Был вечер субботы. Темнота спустилась на тереторию академии.

Я уселся перед телевизором и стал смотреть какую-то тупую игру на деньги. Налили себе в стакан сто грамм виски и сто грамм содовой. Уселся с ногами на свою кровать и стал медленно потягивать свое пойло. Достал из блока пачку сигарет. Достал сигарету, закурил. Пачку бросил рядом с ТиВи. Запой начался.

Тупо втыкаюсь в ТиВи и пью свое пойло. Стакан заканчиваеться и делаю себе еще один. Потом открываю бочонок с пивом и наливаю себе в стакан. Смешивать виски, содовую и пиво это убийственно. Примерно через два часа в моей голове отключается свет и я падаю на кровать. ТиВи продолжает бубнеть, порождая паранойные сновидения. Сон мой поверхностный и неспокойный. Всплывают старые истертые временем лица, заглушенные шипящие на старых бобинных пленках голоса уже чужих мне людей. Появляються люди, как вспышки. Появляються какие-то места и слышни какие-то безсвязные разговоры. Белые и черные вспышки, потом красные. Сон очень неглубок и воняет блевотиной, которая скопилась у меня в желудки. Головная боль сначало где-то неслышно пульсирует в дебрях сознания, представляя собой скорее шумовой фон диких картин сновидений. Потом больначинает возрастать. Боль не резкая, гудящая и глухая. Ее гул возрастает с каждой минутой, делая очертания сновидений все размывчивей. Сон уже чередуется с кусками алкогольной реальности, в те моменты, когда я переворачиваюсь на другой бок, или по-другому ложу одну из моих частей тела. Тела мое представляет собой куски, ватные и мягкие. Они практически не слушаються мозгового центра. Я резко открываю глаза. Телевизор монотонно шипит снегом. Все программы закончились. Я с трудом поднимаю левую руку и смотрю на часы, включая подсветку. Циферблат загорается и высвечивает 3:17. Значит я маялся около трех часов. Я лежу на спине, головой к двери и ногами к окну. Чувствую, что моя тишотка мокрая и липкая. Провожу рукой и подношу к губам — пиво. Рядом, под боком лежит пустой стакан, который я пролил на себя отключаясь. В голове пульсирует, кажется, что мозг проваливается в жесткую вату. Стараюсь сфокусировать мысли и определить сколько я выпил. Два стакана сто грамм виски плюс сто грамм содовой. Пиво. Пиво? Раз, два, три… семь. Семь стаканов. Три с половиной литра. Задница. Чувствую, как внутри у меня начинаються толчки. Мутные волны блевотины стараються выбраться из глубин моего желудка через рот или нос. Они, эти факин волны, уже на пол-пути к свободе. Собачье дерьмо. Еще и накурился. Теперь во рту такой вкус, будто там срали два дня дикие кошки. Табак усугубляет действие алкоголя, замедляет его выход в два раза. Из-за вкуса во рту, волны блевотины ускоряют свои движения. Я встаю с кровати босыми ногами на холодной ковралин. Это тяжело. Ноги ватные и голова идет кругом. Хватаюсь за дверной косяк, чтобы не упасть и, осторожно, держась за стену, двигаюсь вдоль ее к туалету. Включаю свет в комнате и сразу вступаю в полу-освещенное комнатным светом помещение туалета. Если бы я включил свет непосредственно в туалете, то мой мозг, наверняка бы лопнул от перегрузки. Справа от меня стоит ванна, вперед — сральня. Становлюсь голыми коленями на холодный белый кафель и хватаюсь двумя руками за седушку сральни. Засовываю голову почти в самую дырку, делаю небольшое усилие и первый мощный толчек блевотины вырывается из моего рта в бездну, рекошетит о форфор и немного обрызгивает мое лицо. Второй толчек еще сильнее, чувствую, как блевотина налипает на носу и вокруг рта. Потом следуют еще три, менее мощных выброса. Я останавливаюсь и сижу, засунув голову в дырку. Проходит секунд двадцать и я извергаю еще одну порцию ядовитого горького дерьма. Фак. Тело охватывает дикая усталость, хочется просто вот так взять и заснуть, головой в дырке. Сижу так еще минуту. Вдыхая в себя дерьмовы запах. Вынимаю голову из дырки и хватаюсь руками на ванну. Поднимаюсь и по пояс свисаю в нее. Чупаю ручку и включаю воду, настраиваю тепло-прохладную струю. Одной рукой держусь за край ванны, а другой начинаю умывать свое заблеванное лицо. Вода очень приятна. Умывшись, чувствую небольшой прилив сил. Встаю на ноги, уже более уверенно и выхожу в комнату, одновременно выключая режущий глаза свет. Пускай мене светит глухая луна сквозь жидкие тучи. Сажусь на кровать. Холодно. Меня начинает по-алкогольному морозить. Протягиваю руку к батареи отопления, она теплая, но не гарячая. В комнате, наверное, плюс двадцать. Нахожу свои спортивные штаны и натягиваю. Иду к шкафу и наугад беру первую пару теплых носков, которые натягиваю окоченелыми руками на холодные ноги. Включаю кипятильник и снова сажусь на кровать. Жду, пока закепит вода. Вспоминаю, что мне помогают справиться с посталкогольным синдромом и снова встаю. Беру бутылку минералки и припадаю к ней обсохшими губами. Делаю много жадных и больших глотком, поглощая в себя около семисот грамм жидкости. Потом беру банан. Отламываю от него половину, вторую кидаю на пустую кровать. Начинаю жадно есть банан, потом вытераю липкие от его мякоти руки о штаны. Вода уже закипела. В темноте ищу пачку чая. Беру из нее пакетик и бросаю на дно пустого стакана. Заливаю его на три четверти кипятком и начинаю остервенело давить пакетик ложкой. Ставлю стакан с кипятком-чаев на столик и беру в руки таблетку аналгина. Запиваю ее минералкой. Отрываю бутылку от губ, потом снова подношу и делаю еще два больших глотка. Потом следует зычная и смачаня отрыжка, куски банана вылетают из моего рта. Так то уже лучше, кекс. Сажусь на кровать и беру в руки чашку с чаем. Кипяток уже достаточно остыл, чтобы его можно было пить. Делаю небольшие глоточки. Чай, все же, обжигает полость рта. Вкус блевотины подавляется вкусом крепкого чая. Сижу на кровать и начинаю снова дрожать. Чувствую, какие у меня холодные руки, по сравнению с чаем. Боюсь выронить чашку из дрожащих рук, сжимаю ее крепче, обжигая ладони. Делаю еще маленькие глоточки. Через две минуты допиваю чай и залажу с ногами на свою кровать. Одеяло немного мокрое от пива, я переварачиваю его и укрываюсь сухой его стороной. Натягиваю одеяло по самое горло и засовываю голову в подушку. Лежу на спине. Смотрю на часы, доставая руку из-под одеяла 3:58. Через три часа будет уже светать. Я закрываю глаза. Блевать уже не хочется и я чувствую физическое и моральное удовлитворение. Мне холодно, я поджимаю под себя ноги и сворачиваюсь клубочком. Засыпаю устало через несколько минут. Сны мне почти не сняться. Только неясные отрывки без четкой сюжетной линии.

Рассвет приходит и лучи солнца падают на мое тело, согревая его и холодную комнату. Наверняка, температура поднялась градусов на пять. Я не вижу рассвета, я еще сплю. А будет меня не он, я стук в дверь около девяти утра. Стучат настойчиво, а потом я разбираю и голос, который принадлежит Майклу.