Остров мечты

Вышедший к нему врач сообщил, что сделанная пациентке энцефалограмма свидетельствует о некоторых нарушениях мозговой деятельности, и для того, чтобы завтра произвести тщательное обследование, целесообразно её госпитализировать.

— Надо бы известить семью, — сказал Сёдзо, на что врач возразил:

— Насколько я понимаю, она живёт одна.

Девушка вышла из кабинета. От её недавнего оживления не осталось и следа, она казалась совершенно другим человеком. Здесь, в больнице, её запачканный землёй чёрный костюм производил нелепое впечатление, — она напоминала водолаза, непонятно каким образом очутившегося посреди городской улицы. И ещё: только теперь, увидев её в освещённом помещении, Сёдзо заметил, как ярко она накрашена. В свете люминесцентных ламп лицо её казалось мертвенно-бледным, и густые тени на веках придавали ему странное, неестественное выражение.

— Завтра я зайду тебя проведать, — подчёркнуто бодрым тоном произнёс он на прощание.

7

На следующее утро Сёдзо вышел из дома пораньше и по пути на работу заглянул в клинику.

Обратившись к женщине в регистратуре, он объяснил, что хочет навестить пациентку, которая была госпитализирована накануне вечером после аварии.

— А кем вы ей приходитесь? — нелюбезно осведомилась та. — Близким родственником?

— Нет, я случайно оказался на месте происшествия и доставил её сюда.

— Значит, вы с ней фактически незнакомы?

— Ну да. Собственно говоря, я даже не знаю её имени.

Женщина перебрала карточки и ещё более холодным тоном процедила:

— Её имя — Ёко Хаяси. Так вот, она покинула клинику. Самовольно.

— Когда? Среди ночи? — невольно вскричал Сёдзо.

— Видимо, утром. На ночь двери у нас запирают.

— Ничего не понимаю. Что могло произойти?

— Откуда мне знать? Эти рокеры постоянно откалывают какие-нибудь номера.

Сёдзо ничего не оставалось, как замолчать. Что ж, от его знакомой вполне можно было ожидать чего-нибудь в этом роде. С одной стороны, ему хотелось рассмеяться над её выходкой, а с другой, он был не на шутку встревожен, ведь накануне врач ясно дал понять, что на энцефалограмме что-то не так. На строительных площадках ему не раз приходилось слышать разговоры о том, что сразу после несчастного случая человек может ничего не чувствовать, а спустя несколько дней в его состоянии вдруг наступает резкая перемена к худшему.

Сёдзо спросил адрес сбежавшей пациентки. Как выяснилось, она жила где-то в Сибауре.

— Не исключено, что адрес вымышленный, — предупредила регистраторша. — Как, впрочем, и имя.

Сёдзо расплатился за оказанные пациентке услуги. Хотя сумма оказалась небольшой, он чувствовал, что ведёт себя глупо. Однако это нисколько его не смущало, а напротив, добавляло ему веселья и куража. Едва возникнув у него на пути, девушка сразу же исчезала. Возможно, они опять где-нибудь встретятся. Поскольку оба раза их встречи были абсолютно непредсказуемыми — во всяком случае, Сёдзо ничего заранее не планировал и не предпринимал — значит, их свела судьба. Поймав себя на этой мысли, Сёдзо удивился: ничего подобного он от себя не ожидал. Видимо, девушка права, — он и впрямь не совсем адекватен.

В тот день, и утром, и после обеда, в фирме было несколько совещаний. Сёдзо неоднократно брал слово, высказывал дельные соображения. «Сакаи-сан, вы выступали блестяще», — хвалили его коллеги. Сёдзо лишь неопределённо улыбался в ответ, однако он и сам ощущал произошедшую в нём перемену. Его распирало от жажды деятельности. Он был целиком во власти душевных порывов.

После совещаний он довольно быстро управился с бумажной работой и вышел из офиса раньше обычного. Раз от разу дни становились всё длиннее, и на улице было ещё светло. Тротуары заполнились возвращавшимися с работы людьми. Теперь, когда необходимость кутаться в пальто отпала, толпа прохожих выглядела по-праздничному яркой и нарядной.

Проходя мимо заветной витрины, Сёдзо невольно остановился. Сейчас, при свете дня, она не производила того завораживающего впечатления, как тогда, и всё же что-то неуловимое отличало её от всех остальных. Там манекены использовались исключительно по своему прямому назначению, и то, как они были расставлены, в лучшем случае свидетельствовало лишь о вкусе и мастерстве оформителя. А здесь совершалось некое действо, каждый участник которого был наделён своими собственными эмоциями и находился в определённых отношениях с остальными. Более того, Сёдзо чувствовал, что в этой композиции обнажены какие-то недоступные обыденному сознанию глубинные, тёмные тайны души — её одиночество, фантазии, муки, влечения. Но никто, кроме него, не задерживался возле этой витрины, не пытался её рассмотреть.

Отойдя от стекла, Сёдзо понял, что направляется в Сибауру. А ведь в течение дня у него и мысли такой не было. Так вот почему он спешил завершить дела и пораньше уйти с работы? Он чувствовал, что способен слышать только голос своего сердца, и это одновременно и радовало, и пугало его.

Он поднял руку, остановил такси. При том, что это действие не было целиком бессознательным, сказать, что оно было продиктовано рассудком, тоже невозможно. Нечто подобное он испытывал, когда, проснувшись на рассвете, шёл в кабинет, садился в кресло и погружался в бледное марево, не похожее ни на ночной сумрак, ни на утренний свет, ни на длящийся сон, ни на явь…

— Кажется, это где-то здесь, — обернувшись к нему, сказал шофёр.

Они ехали по кварталу, сплошь застроенному какими-то складами. Из похожего на контору здания тянулись расходящиеся по домам сотрудники, в остальном же место казалось совершенно безлюдным. Трудно было поверить, что здесь живёт молодая одинокая женщина. Ничего, хотя бы отдалённо напоминающего человеческое жильё, поблизости не было. Возможно, женщина в регистратуре была права, предположив, что адрес фальшивый, но с другой стороны, Сёдзо не мог понять, почему, идя на заведомый обман, мотоциклистка указала столь неподходящее место.

Сёдзо высадился из такси. На дороге всё ещё было светло, но в тесных проулочках между складами уже сгустились сумерки. Остановив прохожего, Сёдзо назвал ему номер дома и спросил, как туда пройти. Тот с недоумением посмотрел на него и сказал: «Это вон там, за этими складами».

Поблагодарив его, Сёдзо прошёл по узкой дорожке между двумя высокими складскими постройками и оказался на задней улочке, где тоже располагались склады, но поменьше. Некоторые из них имели довольно обшарпанный вид. Какое-то время он блуждал по этой улочке, глядя на привязанные к электрическим столбам таблички с номерами. Море находилось где-то совсем близко. Воздух был пропитан его запахом, и время от времени сюда доносился шум проходивших мимо кораблей.

Наконец Сёдзо отыскал нужный номер, но это опять-таки был склад. Причём довольно старый. Железная дверь со стороны фасада была заперта. Сёдзо немного потоптался перед ней в надежде, что кто-нибудь выйдет оттуда или, наоборот, сделает попытку войти, но вокруг не было никого, даже случайных прохожих.

К боковой части строения была приделана узкая лесенка, ведущая на второй этаж, — немудрёная конструкция из железных труб и перекладин с пятнами ржавчины. Сёдзо ничего не оставалось, как подняться по ней наверх. На стене виднелись бурые борозды — следы стекающей с крыши дождевой воды. Лестница упиралась в маленькую железную дверь. Краска на ней облупилась от солёных морских ветров.

Сёдзо взялся за ручку и подёргал её туда-сюда, — дверь лязгнула, но не открылась. «Видимо, адрес и вправду фальшивый», — заключил Сёдзо и, напоследок ещё раз изо всех сил дёрнув за ручку, стал спускаться вниз. Внезапно дверь чуточку приоткрылась с внутренней стороны. Сквозь щёлку шириной сантиметров в десять разглядеть стоявшего за ней человека было невозможно. Голоса тот не подавал.

— Простите, могу я видеть госпожу Хаяси? — вежливо спросил Сёдзо, вернувшись назад. Он уже приготовился услышать грубый мужской бас: «Здесь таких нет!» — но никакого ответа не последовало. Правда, дверь отворилась ещё сантиметров на десять. А потом он услышал голос. Женский голос — низкий, чуть глуховатый, с хрипотцой. Нельзя сказать, чтобы он нисколько не напоминал голос той девушки, однако тембр был совершенно иной.