Клуб бессмертных

– естественно, – продолжает беседу Басеску, – это свойственно всем.

– Да, я люблю себя, но как мне этого не делать, коль скоро мое тело – Храм Божий? – Я согласен с доктором, но спорю уже просто ради спора. – Да, знаменитая отговорка Галилеянина. Хотя, уверяю вас, займись Бог такими глупостями, как построение каких бы то ни было храмов, ваше… пардон, наше тело – последняя модель для строительства, которую бы Он предпочел. Довод разумный?

– Само собой.

– Но Галилеянина разумные доводы против и вообще возражения никогда не волновали. Он был демагог, говорю я вам, демагог высшего класса. Как все демагоги, велеречивый, афористичный, чуть изящный в словесных конструкциях. Впрочем, хватит об этом!

Доктор, улыбаясь, отходит от стола и включает тихую музыку. Мне удается заснуть на полчаса.

– Знаете, – говорит он мне на прощание, – меня нисколько не шокируют те возмутительные для религиозных людей рассуждения, которыми вы весьма охотно со мной делились. Влад, вы чертовски симпатичный человек. Но все это я уже читал в многочисленных апокрифах. Как христианских, так и языческих.

– Послуш…

– Дайте договорить, – Басеску терпелив со мной, как мать, – Текст это ничто. Создание религии не равноценно написанию книги. Поверьте, для нас, простых смертных, текст лишен смысла. Да, я обыватель и не стыжусь этого. Дайте нам Шекспира, и мы оставим от него лишь сюжет. При этом высмеем Шекспира за то, что сюжеты он заимствовал у итальянцев. Я говорил, что текст – ничто? Я неверно выразился. Для нас текст это сюжет. Сюжет. Вот что главное. А от слов ничего не зависит. В Евангелиях – неважно каких – могло быть написано что угодно. Мы верим не в это. Даже не в книгу. Мы верим в сюжет. А сюжет это чудо, и от этого суть истории не меняется. Можно сколько угодно менять частности, не трогайте главного: Он был сын Божий и пришел в мир искупить вашу и нашу вину.

Я пожимаю плечами и выхожу прочь, бросив:

– Что ж, поделом вору и мука!

Тогда Басеску лишь презрительно пожал плечами. Сейчас-то он понял и тоже с нетерпением посматривает на Прометеуса, с аппетитом уплетающего хорошо прожаренную свиную печень.

Нет, отвращения я не испытываю. Ведь органы свиньи на вкус почти неотличимы от человеческих. Басеску тоже ждет, когда Прометеус, наконец, узнает тайну зачарованной Молдавии и способ, которым чары можно разрушить. В принципе милейший доктор не так уж и пострадал: ему суждено было быть вечным всего пять дней. С того момента, как состоялся наш с ним последний разговор и до приезда Прометеуса. Причем Басеску, как это обычно и бывает, сам виноват в своих бедах. Люди…

– Мой друг, – я лежал на диване, прикрыв глаза пальцами: это новейший способ расслабления глаз по методу доктора Бейтса, объяснил мне Басеску, – если вы устали от уколов, мы можем заменить лекарство каплями.

– Черт с ним, – меня передернуло, – лучше уж уколы. От любого снадобья, которое мне приходится глотать, меня отчаянно тошнит.

– Давно это у вас? – спросил Басеску.

– С детства, –