Клуб бессмертных

ывал.

Я надеялся, что рано или поздно она сама мне все расскажет. Единственное, чего я дождался, было:

– Надо будет найти женщину, которой мы могли бы сделать твоего ребенка.

Звучало странно, но меня не смутило. Она вообще была странной. И кажется, осталась такой даже сейчас, лежа в комнате под одеялом и серым светом молдавского утра. Этой ночью Елена спала плохо, и я просыпался несколько раз, глядя на ее блестящие в свете полной луны глаза. Интересно, имеет ли какое-то отношение моя женщина к тайне Молдавии, которую раскрыл мне в старом замке сам Дракула? Или она обычная женщина? Расспрашивать я не стал: это, судя по всему, что-то из категории неудачных абортов. Сумасшедший, стреляющий в ворон, не появляется. Видимо, остался в церкви. Надо бы позвонить в полицию и предупредить их, что в районе – умалишенный, но мне лень. Ничего не имеет значения в это утро.

Утро, когда Молдавия перестанет существовать.

Но я даже не стану вам об этом рассказывать, потому что сейчас – может, через минуту, а может, через десять – я нажму на курок, и вместе с Молдавией исчезнете и вы. Думайте о вечном и любуйтесь спящими женщинами. Аой. Моя спящая сейчас женщина приснилась мне осенью 1997 года, в полнолуние. Это был удивительный сон. Поверьте, Елена была не самым интересным его персонажем. В ту ночь я увидел кое-кого интереснее.

Я впервые увидел бога.

Я и еще кто-то – их было много – стояли и смотрели на огромную Луну, а потом оказалось, что это и не Луна вовсе, а Земля, с синими-синими океанами и четко очерченными материками. Тогда я понял, что, по-видимому, умер и стою на Луне с другими духами. Совсем рядом с Землей был виден Млечный Путь (о, Кетцалькоатль, Кетцалькоатль, возлюбленный брат мой), и на нем лежала огромная ладонь. Затем я увидел Господа Бога. Это была его ладонь, и он, Бог, был молодым чернокожим мужчиной.

Меня это не раздражало.

Бог опустил свое лицо к нам, я обернулся и увидел, что стою один, а за мной – огромные многоэтажные дома, очень много домов, и Господь берет их в ладони и дует на каждый дом. И тогда огни дома гаснут, начиная с окон квартир, находящихся под самой крышей.

Мне обязательно надо было попасть под выдох бога: я полетел к домам, но не успевал, хоть он делал все это медленно. А потом все-таки успел, и заплакал от того, как мне стало хорошо, когда на меня дышал молодой чернокожий Господь, и чуть не проснулся, но решил, что посмотрю, что же в этих домах. Там не было квартир, только маленькие каморки, ярко освещенные, и в каждой было по несчастному, убогому существу.

Сумасшедшие Бедлама, которых лечили, избивая дубинками и окатывая ледяной водой, кошки, издохшие от парши. Одиссей, издыхающий от голода под огромным камнем. Прометей, подвешенный к балкону пятиэтажного дома за ноги. И еще много, много страдающих существ.

Выдох Бога был концом их мучений.

Сон этот был чересчур правильным, символическим, и его можно было бы продать в журнал «Сторожевая башня», который разносили по квартирам евангелисты.