Клуб бессмертных

ъект своего вожделения – не понимая, что он его вожделеет, – суккуб Елена вспоминает лишь изредка. Прометеуса Балана она потеряет так же, как Яков Шпенгер потерял ее.

Предательство – грех, за который карают вечно.

Я? О, нет. Это трудно назвать карой. Но и никаких поблажек тебе – даже если ты жертва предательства – никто не сделает. Поначалу я было рассчитывал вернуться в человеческий облик, чтобы начать все сначала. И подумывал даже над бесперспективными туземцами бассейна Амазонки. А потом привык и не имею ни малейшего желания прекратить быть кактусом.

Да, когда-то я был героем, но с меня довольно. Сейчас я кактус, обыкновенный кактус. Зовите меня энцефалокарпус. По крайней мере так было написано на этикетке, которую прикрепили ко мне в магазине цветов, расположенном в Кишиневе на улице Штефана Великого. Суккуб Елена, принявшая человеческое обличье, купила меня за сто двадцать леев (что-то около десяти долларов США, страны, покаравшей Мексику) и сорвала этикетку. И подарила меня Прометеусу Балану на двадцать пятый день его рождения. Ирония судьбы: два героя очутились в одном доме. Хотя, я уже говорил, оставьте мое героическое прошлое. Или назовите моим именем улицу города, как вы назвали уже одну именем Штефана, ставшего жертвой предательства. И перестаньте называть меня героем. Так и зовите меня – кактус.

А еще лучше – Encephalocarpus Berger.

Картофель:

Кетцалькоатль несет чушь. Я знал о том, что мне предопределено стать богом. Но, как и всякое существо, не понимающее, на кой черт его так предопределили, пытался избежать своего будущего. В мои планы вовсе не входило стать божеством. И даже не потому, что меня бы ели. Этого не избежать было в любом случае. На то я и клубень. Не знаю, почему я не хотел стать богом, но не хотел, и все тут. Именно поэтому я старался как можно дольше не попадаться на глаза людям.

Прятался в земле, как Иона – в чреве кита.

В то время я официально считался «диким картофелем». Что не спасло меня от людей. В один прекрасный день я увидел, как земля надо мной разверзлась. К счастью, это была всего лишь лама.

Увы, животное кто-то спугнул, и у меня не было сомнений относительно того, кто этот «кто-то». Люди. Так меня и нашли и произвели в ранг бога. Единственный положительный момент: Зевс был в бешенстве. Какая издевка! Бог – великолепно сложенный красавец, обмазанный оливковым маслом с головы до ног, с кучерявой бородой, пахнущей духами и амброзией. И бог – уродливый клубень, в земле и с глазками. Все мои попытки объяснить этому заносчивому, раздражительному греку, что главное – это содержание, а не форма, оказались напрасными. Получается, Одиссей не прав.

Греки в самом деле обожали все внешнее.

В тот момент, когда я стал богом, единственная надежда была на то, что индейцы еще не достигли уровня цивилизации, который бы позволял им выращивать меня недалеко от жилищ. Нет, я не имел ничего против, если бы они откапывали меня время от времени и ели. Но жить в постоянном соседстве с людьми и глядеть,