Великий Вазу

Фрэнк Заппа

Великий Вазу

Дядюшка Окорок, как обычно, заперся в своей секретной лаборатории. Свет приглушен. Повсюду, куда ни посмотри, тянутся кабели и провода. Их здесь великое множество, и никто не знает, откуда и куда они идут. Они висят под потолком, ползут по стенам и путаются под ногами, оплетая собою невероятное скопище столов, сундуков, подставок для зонтиков, покрытых толстым слоем пыли, а также огромный турецкий диван, примостившийся под массивной кленовой книжной полкой. Такую полку можно получить, если заказать сразу все тома энциклопедии Коллиера.

Так вот, Стью (это настоящее имя Дядюшки Окорока) злобно пресмыкается возле этой полки, копаясь в куче книг, пластинок, газетных вырезок, религиозных памфлетов, значков, посвященных самым разнообразным событиям. Иногда он легонько почесывает кадык и приговаривает: «Так, так… все на месте… все, до последней капельки… все, что мне нужно для создания Моего Самого Великого Шедевра!»

Разместив все необходимое на самой верхней секции книжной полки, Стью подскакивает к столу, натягивает защитную маску зеленого цвета и большие садовые перчатки, улыбается специальной псевдонаучной улыбкой, а потом энергично дергает рубильник. Как и следовало ожидать, отовсюду начинают сыпаться искры, а прямо посреди лаборатории начинает вспухать и переливаться разными красками огромный пузырь. Тут же раздается мощный звук виолончельной струны, пропущенный через специальный фильтр: «ДЫН-НН-НН». Но услышать этот звук никто не может, потому что он слишком громкий.

Стью снова дергает рубильник. Искрение прекращается, шум стихает, и все книги, пластинки и прочий хлам немедленно растворяются в воздухе. На их месте, по ту сторону лабораторной стены, на расстоянии не более пяти фарлонгов показывается очень похожая на настоящую, но исторически неверная и несколько извращенная, воображаемая панорама ДРЕВНЕГО РИМА, или нечто вроде этого.

Правит этой воображаемой страной КЛЕТ-АВРЕТ-АВРИТ — Фанковый Император. КЛЕТ обладает фантастической армией, состоящей из безработных музыкантов. Он и его армия вершат свое правление во время, свободное от войны, которую они ведут против иллюзорного злодея и их заклятого врага МЕДИОКРАТА УНЫЛОГО. У МЕДИОКРАТА тоже есть фантастическая армия. Каждую неделю по понедельникам оба войска сталкиваются на поле брани. Итоги еженедельных сражений немедленно публикуются в биллбордах, бюллетенях телефонных экспресс-опросов, наносятся на все существующие в городе акведуки краской из баллончиков и высекаются на каменных таблицах, именуемых ЧАРТАМИ.

У любого императора, фанковый он или нет, всегда находится куча проблем, и КЛЕТ, в данном случае, не является исключением. Помимо затяжной войны, его покой нарушают непрекращающиеся бунты и беспорядки среди гражданского населения. Кроме того, однажды он обнаружил, что в подземных катакомбах, расположенных как раз под полом его любимой сауны, какие-то аскеты-мазохисты создали причудливый культ ненависти к музыке, и что этот культ уже привлек на свою сторону множество фанатично преданных поклонников. Приверженцев этого культа в народе назвали ВОПРОСАМИ.

КЛЕТ решил обойтись с этими людьми великодушно и однажды созвал их всех на гражданское собрание. Всех, кто был как-то причастен к культу, схватили, согнали в одно место и некоторое время держали в полной неизвестности об их дальнейшей судьбе, а тем временем УВАЖАЕМОЙ ПУБЛИКЕ было объявлено о том, что скоро состоится ФЕСТИВАЛЬ.

ВОПРОСЫ были выставлены для всеобщего обозрения на уже известную вам овальную арену с грязным полом. Перед народом появился КЛЕТ при всех регалиях и обратился к ВОПРОСАМ с речью, которую он произнес через примитивный-но-очень- эффективный мегафон, известный в народе под именем ВЕЛИКИЙ ВАЗУ. Сначала он сказал: «Привет вам, Кошки и Котята!», на что аудитория немедленно откликнулась криками: «АВРИТ! АВРЕТ! АВРЕТ! КЛЕТ!» Потом император спросил: «Скажите-ка мне, ребята, кто из вас умеет петь, плясать или играть на чем-нибудь? Толпа ощетинилась лесом поднятых рук, и даже из рядов приверженцев культа показались две-три руки, выдавая в рядах фанатиков наличие репрессированных музыкальных талантов и поклонников. Ренегатствующим ВОПРОСАМ было дозволено покинуть арену и присоединиться к армии КЛЕТА (которая, на самом-то деле, называлась БИГ-БЭНДОМ). Но им не суждено было отправиться в военный лагерь. Эти люди были сосланы на работу в различные ночные клубы, где подавали пиво официантки, одетые „топлесс“ и „боттомлесс“. Там они попали в руки очень чувственного и отзывчивого ДЕРЖАТЕЛЯ НОЧНЫХ ЗАВЕДЕНИЙ, в обязанности которому вменили подготовить ребят к очень серьезным делам.

ВОПРОСАМ, которые не решились открыться с первого раза, была предоставлена еще одна попытка. В толпу несчастных неожиданно ворвалась скромно одетая девушка с ярко раскрашенной картонной коробкой. В коробке оказались ЛОЖКИ, на которых заставили играть каждого из пленников. Те, кто смог продемонстрировать наличие музыкального слуха и чувство ритма, были также отпущены с арены и сосланы в Нэшвилл.

Проявив к узникам максимум великодушия, КЛЕТ, к его глубочайшему сожалению, был вынужден наказать тех, кто упорствовал в своем нежелании проявить какие-либо музыкальные наклонности. Повесив голову в показной печали, он незаметно подал знак пианисту из оркестра, который тут же вжарил фанковое вступление. Когда пьеса достигла своего апогея, ознаменовавшегося вступлением электрогитар и барабанов, на арену вывалилась бойкая процессия со вкусом одетых и очень дружных развратников, нытиков, головорезов, и распространителей наркотиков. Они с завидной энергией тянули за собой нейлоновый чулок, которым приводили в движение по направлению к центру арены огроменный вагон Радио Экспресса.

В вагоне находилось нечто, напоминающее гигантский аквариум, в котором — в довольно значительном количестве — копошилась НБС (Неопознанная Биологическая Субстанция). Эта субстанция представляла собой символическую квинтэссенцию всех статистических ошибок и неудачных научных экспериментов воображаемой коммуны императорских ученых. Сей зловонный бак был припаркован около толпы немузыкантов, в смертельной близости к ней. Дружная процессия, как всегда, тут же слиняла с арены и, после вручения ее участникам всевозможных почетных грамот, призов, кредитных карточек и спонсорских премий от различных фондов, устроила на боковой трибуне торжественный митинг, на котором было единогласно принято постановление выработать оптимальное решение в отношении дальнейшей судьбы ВОПРОСОВ. Однако такое решение нашлось само собой в тот момент, когда резкий звон гитары вдруг разбил стеклянную стенку бака. В считанные секунды булькающая вонючая субстанция поглотила несчастных без остатка. На мгновение над ареной воцарилась пугающая тишина, нарушаемая лишь шипением испаряющейся гадости, а потом оркестр победно грянул тему, которой начиналось все это действо.

Но вот развлечение окончено, и нашего героя снова ждут нелегкие трудовые будни. Он возвращается в свои императорские покои и устраивает официальный обед, на котором присутствуют все его приближенные. По правую его руку сидят те, на кого он может опереться в трудную минуту: ЭРРОНИЙ, его бас-гитарист, ГРИГОРИЙ, его барабанщик и АВАНС, его гастрольный директор. По левую руку от него сидят совсем другие люди — те, кто не прочь прокатиться на спине очередного императора: ТРИВИЯ, горячая девчонка, обожающая телесные наказания; КРЕТИНИЙ, придворный биограф; НЕФАРИЙ, парень с прямыми длинными усами, который очень любит давать советы; ЭКВИЛИБРИЙ, придворный аптекарь; ДИСМЕНОРРЕЯ, косоглазая прорицательница; ФОТОН, мастер-светоустановщик, а также разные прочие персоналии.

Каждую неделю, в строго определенный момент обеденной церемонии, как раз перед подачей маточных колец в масле, в залу вбегает воин, чудом спасшийся от погони. Он падает на колени перед императором и из последних сил хрипит: „Они идут! Скорее! Нас могут окружить!“ Глашатая потом обязательно лечат (и одновременно засекречивают) при помощи транзисторного приемника, настроенного на передачи Вольфмана Джека. Если достоверность принесенных им сведений подтвеждается, глашатая переводят в другое помещение, где его надувают и вощат ради сохранения на долгие века в назидание потомкам.