Жермини Ласерте. Братья Земганно. Актриса Фостен

Режиссер.Это очень важное место: «Лишился он отца». Эти слова надо произнести так, чтобы в них чувствовалась какая-то затаенная мысль.

Актриса.

Режиссер( у него привычка бормотать себе под нос, и Фостен большей частью, по-видимому, даже и не слушает его). Здесь резкий переход и понижение голоса на слове «но».

Актриса.

Режиссер.Твоя реплика, Ипполит, — помни, это век Людовика Четырнадцатого.

Директор (стоит, облокотясь на деревянную лесенку, перебрасываемую на время репетиций из залы на сцену, и стучит тростью по ступенькам, когда тирада произносится без подъема). Простите, вам, конечно, известен прием, который ввела в этом месте мадемуазель Клерон? [125]Услышав голос Ипполита, она слегка вздрагивала.

Актриса.

— Нет, не то, не то… одну минутку… кажется, нашла… нет. — И, сердито одернув обеими руками кончики своего корсажа, Фостен спросила у режиссера: — Ну, а как бы прочли это место вы, вы сами?

Режиссер.Нет, я не стану читать его… мне бы хотелось, чтобы это сделали вы… но в той интонации, которую я здесь чувствую… Вот что, произнесите эти слова совсем непринужденно, так, как вы разговариваете в жизни… А теперь — в более возвышенном тоне… вот-вот, превосходно!

Директор.О, работать с вами! Вы ведь все понимаете с полуслова и сразу же даете больше, чем от вас хотят.

Актриса.

Режиссер.Вот это «Но сердца моего…» надо произнести более значительно… а теперь, до конца монолога, подчеркнем ритм.

Актриса.

Режиссер.Тут некоторое понижение тона.

Актриса.

Режиссер.Раз, два… и отчеканьте последний стих.

Актриса.

Режиссер.Надо выделить, выделить слово «небес»… оно здесь имеет особое значение… а дальше пойдет в тоне умиления.

Актриса.

— …Томлюсь, томлюсь, томлюсь… — повторяла Фостен и, наконец, после третьего «томлюсь» вскричала: — Ага, вот оно! Кажется, я поймала ту интонацию, которой вы добивались от меня на прошлой репетиции.

Директор.Отлично, отлично… Это говорится словно в какой-то галлюцинации.

Актриса.

Режиссер.Чуть больше ударения на слове «невольно». Ведь это «невольно» — характерно для Афродиты, для страшной и грозной Афродиты, которая говорит в сторону, как бы для себя самой. — И, внезапно развеселившись, режиссер добавил:

Режиссер.«Он полон чистоты» вы произнесли именно так, как нужно. А все вместе вполне передает чувство женщины, окончательно закусившей удила.

Директор.Это не хуже, чем когда-то у Рашели, а уж та… И, пожалуй, «немного нелюдим» звучит у вас даже лучше, чем у нее, как-то более изящно.

Актриса.

Режиссер.Больше влюбленности, больше экзальтации… и, если это возможно, постарайтесь, чтобы чувствовалось еще более жгучее стремление приблизиться к любимому человеку.

Актриса.

Директор.Разрешите сделать небольшое замечание… Хотелось бы, чтобы в вашем чтении все время выделялась структура наших великолепных симметричных двустишии, равновесие которых зиждется на двух одинаковых созвучиях и на двух равных полустишиях.

Актриса.

— Дальше! — бросила суфлеру Фостен, забывшая следующую строчку и чем-то раздосадованная в содержании монолога, о чем она умалчивала.